В конце 1976 года Алла Пугачева ушла от Орбеляна к Стефановичу. Точнее, это он ушел к ней — порвал с невестой и пере­селился к Алле в ее однокомнатную квартиру на Вешняковской улице. Оказавшись там в первый раз, Стефа­нович едва не потерял дар речи: «Это была крохотная однокомнатная квартира. На полу лежал матрац, прак­тически никакой мебели...» — вспоминал он. Но у них была любовь, поэтому рай был и в шалаше. Тем более Стефанович был способен на романтические жесты, например однажды он устлал весь пол квартиры сверк...

К середине 1940‑х годов жизнь сестёр Бронте стала особенно беспросветной, безрадостной и пустой. Ещё кровоточила любовная рана Шарлотты, умер молодой Уэйтмен, затею собственной школы пришлось оставить после смерти тётушки, но самым больным местом семейства Бронте стал Брэнуэлл. Пристрастие к опиуму и спиртному доводило его до исступления. Дни и ночи в Хауорте были отравлены ожиданием дикой выходки с его стороны, весь дом жил в невероятном напряжении. И вновь путь к свету указала старшая Шарлотта, единственная из всего семейства не утерявшая жизненной энергетики. Осенью 1845 года она случайно о...

И в Оренбурге при В.А. Перовском, и в Петербурге при графе Л.А. Перовском В.И. Даль успевал уделять время на ведение записок обо всём, что происходило вокруг него, обо всех делах, в которых он принимал участие как секретарь и как доверенное лицо обоих Перовских. Какой драгоценный материал для истории! Но ему не суждено было уцелеть.  Уже более полутора стоп бумаги исписано было бисерным почерком Даля. Вслед за описанием Оренбургского края и любопытным сказаниям о быте уральских казаков, отбывании ими службы, рыболовстве и отношениях к киргизам в записках ...

А однажды мне пришла в голову гениальная идея. С самых первых лет выпуска моих духов у Вертхаймеров в их «Буржуа» я получала всего лишь 10%!о(MISSING)т дохода. Сами Вертхаймеры имели остальное, вернее, сначала 20%!и(MISSING)мел Теофиль Баде, познако­мивший меня с этими пройдохами в 1924 году, но потом Пьер выманил у Баде и эти несчастные проценты. Разве это чест­но — мои духи, созданные для меня, по моему желанию и на мои деньги Эрнестом Бо, которые я сделала столь модными в Париже и которые именно благодаря моему имени оказались популярны по всему миру, приносили мне лишь десятую часть прибыл...

При первом своем появлении в Стокгольме Ковалевская сделалась «яблоком раздора» двух партий: прогрессивной и консервативной. Она приехала в Стокгольм, как нам известно, по приглашению Миттаг‑Леффлера, одного из самых влиятельных вожаков прогрессивной партии. Ее встретили горячие поклонники и враги. Вскоре же по приезде она начала брать уроки шведского языка, и первые недели ничего другого не делала, как только с утра до вечера упражнялась в шведском языке. Миттаг‑Леффлер собирался устроить вечер, чтобы познакомить Ковалевскую с другими стокгольмскими учеными. Она просила его подождать недельки...

2. При анализе рационалистической природы капиталистической цивилизации (гл. XI) я подчеркнул, что от возникновения рациональной мысли до становления капитализма прошли тысячи лет; капитализм лишь придал новый импульс и специфический поворот этому процессу. Так и с интеллектуалами — оставляя в стороне греко-римский мир, мы находим их в чисто докапиталистических условиях, например в Королевстве франков и в странах, на которые оно распалось. Однако число их было невелико; это были священнослужители, в основном монахи, а их писания были доступны лишь бесконечно малой части населения. Конечно, вре...

Берг по-прежнему мало спит. Он никак не может привыкнуть к странному распорядку дня. Большие начальники являются на службу к часу дня, уезжают обедать и отдыхать в шесть-семь часов, то есть днем работают всего пять-шесть часов. Потом они возвращаются к одиннадцати вечера и работают до четырех-пяти утра. Рабочий день изнурительный — двенадцать часов, да и распределен он очень неровно. Берг хочет привыкнуть к такому распорядку, но ему это не удается. Встает он по-прежнему очень рано и работает до двух ночи. Семнадцать-восемнадцать часов — таков его рабочий ...

Будучи в Париже в гостях у Галины Вишневской на авеню Жорж Мандель, я начала было пытать хлебосольную хозяйку, моего давнего друга, кто помогал ей в работе над книгою «‎Галина». Эта книга мне очень понравилась, и я привезла ей первое русское издание в Москву, чтобы дать почитать друзьям. Тогда это было небезопасно, так как «‎Галина» числилась у таможенников Шереметьева по разряду антисоветской литературы: Вишневская намордовала советскую власть по первое число. Обнаружили бы стражи коммунистической идеологии «‎Галину» в моем чемодане — были бы... Галя пов...

Прево (Жан-Луи Прево — швейцарский врач и учёный – прим. LIVREZON) относился к тому кругу профессоров Женевского университета, для которых научная деятельность и заведование кафедрой не были материальными источниками жизни. Он был богатым человеком, состоятельным буржуа, владельцем нескольких домов в Женеве и крупным землевладельцем. Это определяло его общественное положение как человека весьма влиятельного как в университете, так и в городе. На кафедре Прево принимал непосредственное участие в проведении экспериментов и при этом выполнял даже черную работу; такова была традиция. Как-то один и...

Я приехал в городской суд. Его председатель, Аманжол Есенжанович Есенжанов практически сразу, после недолгой беседы, повез меня к министру юстиции Казахской ССР Далда Досполовичу Досполову. У него в это время находился заведующий государственно-правовым отделом горкома партии Каирбек Шошанович Сулейменов. С ним разговор был гораздо более продолжительный, маститые юристы меня хорошо «прощупали». И сказали, что дают «добро» на избрание Ж. Елюбаева судьей Алма-Атинского городского суда. Вот так, собственно говоря, в кабинете министра юстиции и определилась моя дальнейшая судьба. После этого прием...

Лет через пять-шесть после того как Паре впервые наложил мазевую повязку на рану, имея уже большой опыт, он написал и издал первый свой труд, посвященный созданному им лечению огнестрельных ранений. Сам метод лечения был абсолютно нов, а потому и нежелателен для консерваторов от медицины. Но смелость этого цирюльника выходила за всяческие пределы: книга была написана не на латыни — на чистом французском языке! Медицинский факультет был возмущен: мало того, что необразованный лекарь пишет труд с претензией на научный, он ломает еще тысячелетние традиции и пишет его на французском языке!.. Но на...

Мамины причитания, к моему большому огорчению, находили поддержку у Золотовой с Рахманиным. Рассорившись с Головкиной, они в тот же год ушли из школы. Директор Тбилисского училища Б. А. Барамидзе предоставил им квартиру и перевез их в Тбилиси, где они стали ведущими педагогами. И начались уговоры мамы забрать меня из МАХУ и вернуться в Тбилиси. Мама сияла. И, когда она сообщила, что мы возвращаемся в Грузию, случилась большая ссора, я заявил: «Никуда с тобой не поеду. Ты можешь уезжать куда хочешь. Я пойду танцевать только в Большой театр».Николай Цискаридзе / sb.by