Маршак прославился прежде всего своими переводами из Роберта Бернса. Можно спорить о том, насколько эти переводы точны, насколько они близки к оригиналу. Но вот о чем спорить невозможно, так это о том, что только благодаря Маршаку Бернс стал русским поэтом, вернее, частью русской культуры. Помимо Бернса Самуил Яковлевич переводил и множество других поэтов, в том числе английских (Шекспира, Китса, Шелли, Блейка, Киплинга и т.д.). [...]  В тот же первый день, помню, меня [Владимира Познера – прим. LIVREZON] потрясла библиотека Маршака. Я никогда не видал та...

В это время в жизнь музыканта впервые входит женщина. Ее окружает любопытный ореол загадочности и неизвестности: Паганини никогда никому не называл ее имени, и такая застенчивая сдержанность позволяет думать о глубоком чувстве к достойному и благородному человеку. В «Автобиографии» он отмечает только, что в это время занимался сельским хозяйством и несколько лет «с удовольствием щипал струны гитары». Только однажды он кое-что рассказал об этом Фетису, не уточняя, однако, кто была эта женщина и где они встречались. Фетис пишет: «Несмотря на то, что в расцв...

Характер композитора [Сергея Сергеевича Прокофьева – прим. LIVREZON] проявлялся и в музыке — это тоже было для Ростроповича поучительным уроком единства личности и таланта. «Меня всегда поражало, — вспоминал он, — как ярко человеческая сущность Сергея Сергеевича, особенности его характера отражались в его музыке». Параллели и аналогии были очевидны: «Я всегда видел сходство между его походкой — подтянутой, ритмичной, прямой — и его музыкой. В музыке он также тщательно вычищал неаккуратно переписанные паузы, как в жизни тщательно одевался...  В музыке Прок...

Мне было десять лет, когда я начал вырезывать из камня разные вещицы. Камень, служивший мне для работы, был довольно твердый: у нас дома его употребляли для точения ножей. Орудием для вырезывания служил мне перочинный ножик и заостренные гвозди от подков. Гвозди эти я находил на улице и оттачивал их у нас на пороге. Помню, первой моей вещью был старинный открытый шкаф. В нем книги и другие вещи лежали в беспорядке на разных полках. Затем я сделал многоэтажный дом с черепичной крышей, трубами, окнами, балконами, воротами и всеми прочими деталями. Ничего не было упущено. Наконец, я вырезал челов...

Кафедра, возглавляемая Догелем, привлекала много молодежи. В 20-е гг. сотрудниками Догеля (ассистентами, доцентами) работали И.И. Соколов, А.П. Владимирский, А.В. Швейер, Б.Н. Шванвич. Все они в дальнейшем (30—40-е гг.) стали профессорами, а на кафедру пришла молодежь, к которой относился и пишущий эти строки. Спектр исследовательских работ был широк. На кафедре сложились следующие основные направления: сравнительная анатомия, протозоология, которые особенно интересовали самого Догеля. На кафедре царила атмосфера дружелюбия и преданности науке. Огромным уважением и любовью пользовался Догель, ...

Знакомство с П. А. Ребиндером Наш классный наставник и преподаватель естествознания Горбунов познакомил меня с П. А. Ребиндером. (Впоследствии академиком, одним из создателей физической химии (1898-1972)). От него я получил совет изучать физику по Хвольсону. И я последовал этому совету, хотя, конечно, многое было мне не по силам. Ну что ж, формулы я пропускал, но какую-то суть схватывал. И как это мне все пригодилось впоследствии, в университете. Ребиндер видел, что по математике и физике я знаю гораздо больше того, что предусмотрено школьной программой и...

В 17 лет я окончил среднюю школу, и теперь уже надо было всерьез решать: кем быть? Решение принято: авиаконструктором. Но с чего начать, к кому обратиться? Никаких знакомств среди авиаторов я не имел. В газетах мне часто встречалась фамилия инженера-конструктора Пороховщикова. Не знаю, как у меня хватило смелости, но я решил обратиться к нему с просьбой помочь мне устроиться на работу в авиацию. И вот летом 1923 года я не без труда разыскал Пороховщикова, поджидая его часами у здания Главвоздухофлота на Ленинградском...

В моей жизни, в моей первой работе значение Алексея Максимовича Горького исключительно велико. Старый учитель, я принадлежал к тем кругам, которые назывались рабочей интеллигенцией. Когда я перелистываю страницы моей жизни, в памяти возникают ужасающие годы беспросветной реакции, наступившей после 1905 г. Для нас имя Горького было маяком. В его произведениях нас особенно покоряла исключительная жажда жизни, неисчерпаемый оптимизм, вера в человека, непреклонная убежденность в прекрасном будущем. После Октябрьской рево...

Я хотел пройти хороший альгологический практикум. Мой младший брат, еще будучи школьником, начал работать под руководством замечательного ученого и человека А.А. Еленкина, который, как говорилось выше, был связан с Павловской экскурсионной станцией. Я тоже хорошо знал и почитал Александра Александровича. Он предложил мне, брату и еще своему ученику Максимилиану Максимилиановичу Голлербаху, Моте, — другу и товарищу моего и брата — в осенне-зимнее время по воскресеньям приходить к нему домой и заниматься изучением низших растений. А.А. Еленкин (он не был женат) жил со своей сестрой Лидией Алекса...

В конце 1824 или в начале 1825 года Бентам, получив обрЙатно свои рукописи о «Судебных доказательствах» от Дюмона (сочинение которого Traite des preuves judiciaires, основывавшееся на них, было окончено и издано) решился напечатать их в оригинале. Ему пришло на ум поручить мне привести их в порядок для печатания; точно также незадолго перед тем были изданы и его «Софизмы» Бингамом. Я взялся за это с удовольствием и посвятил на это весь свой досуг в течение года, не считая времени, потребовавшегося для чтения корректур пяти больших томов. Бентам трижды при...

Решив поступить на физфак, я готовился только к экзаменам по математике, не от самоуверенности, не из расчетливости или «на авось». Не помню, как и почему, но о других экзаменах я напрочь забыл. Я решал и решал задачи, одну за одной, как автомат, из всех университетских сборников по всем естественным факультетам, кроме последних задач мехматовских билетов. Их я даже не пытался решать. Тогда был простой критерий гениальности: кто решил все на письменной математике на мехмате — тот гений. Их были единицы. Их брали всегда, несмотря ни на что. Так же и на физфаке. Абитуриент, сдавший на пять две м...

После окончания школы в 1951 году я успешно поступил, сдав все экзамены, в институт иностранных языков. Но и в институте я подумал, что на первом-втором курсах опять учить английский с нуля вряд ли стоит, и попросился на французское отделение. Где и проучился первые три года, одновременно по полной программе сдавая все экзамены по английскому языку. И вот после третьего курса, по чьему-то совету, я договорился о своем переводе все-таки на английское отделение. Я уже тогда подумал о будущем распределении. Мне пришла в голову мысль, что с нашими бюрократиче...