В одной строительной организации мне однажды довелось увидеть маленький «музей необычных заявок». На чем только и как только не присылали заказчики свои заявки на стройматериалы! Можно сказать, они использовали для этого весь ассортимент продукции компании. Писали на кусках пенопласта, упаковочных коробках, досках и прочем. Разве что монтажной пеной не расписывались… Точно так же в редакции любого издательства могут рассказать множество забавных и поучительных историй о том, в каком виде к ним поступают рукописи.
На основе рукописей, поступающих в издательство Livrezon, и родился этот материал.
Можно было бы рассказать о стилевых ошибках – но об этом уже написаны целые серьезные книги. Более продуктивно на начальном этапе отследить, откуда начинаются ошибки. Стиль – это последний рубеж. А где находится первый?
Книга начинается до того, как автор садится за письменный стол и прикасается к клавиатуре. Естественно, она начинается с замысла. В замысле тоже возможны ошибки, но это уже будут ошибки самой концепции. Книга в результате может получиться внутренне логичной, живо и бойко написанной, вовсе не имея тех проблем, которым посвящен наш материал. Но в то же время – совершенно бесполезной. Мы, однако, не будем разбирать этот вариант.
За основу мы примем тот случай, когда автору действительно есть что сказать ценного и полезного, и у него есть некий стройный метод, способ, теория, набор практических рекомендаций. В общем, всё то, ради чего в конечном итоге Читатель и приобретет книгу. И вот здесь пролегает самый первый рубеж: в заочном отношении Автора к Читателю. В том числе к своему самому первому Читателю – редактору.
Все многообразие ошибочных выборов Автора можно свести в итоге к трем вариантам:
Это, увы, самая распространенная проблема Автора. Как злокачественная литературная опухоль, она проникает в самые разные «органы» и системы текста. Часто за ней скрывается некий самообман Автора, который думает, что работает «для людей». Но книгу при этом пишет «из головы», отталкиваясь только от личных моментов, далеко не всегда утруждая себя даже достаточным сбором материала.
Такой вариант характерен в большей степени для художественной литературы. Вопреки распространенным стереотипам, авторское «Я» укоренилось и стало править бал относительно недавно, в начале ХIХ века, в эпоху романтизма. Всего лишь за три-четыре столетия до этого в европейской литературе авторы еще только осознали себя авторами, часто даже не вставляя свое имя в произведение. Недаром литературоведы спорят, кто именно написал «Слово о полку Игореве» или «Беовульф». Более того, даже в относительно более позднее время, когда литература уже приносила доход, авторство еще не до конца укоренилось. Недаром зарубежные исследователи продолжают спорить, был ли Шекспир настоящим автором своих пьес.
Кто прав в вопросах авторства для нашего материала – не суть важно. А важно, что в художественной литературе не сразу, а как минимум в несколько этапов укоренилась позиция, что автор – главное действующее лицо творческого процесса. Со всеми вытекающими. В наибольшей мере ограниченность такого подхода в искусстве осознали первые, самые «техноёмкие» и самые коммерциализированные виды искусства, бурно развившиеся в ХХ веке – кинематограф, телевидение, компьютерные игры, реклама и тому подобное. Потому «авторское» в этих видах искусства занимает весьма локальную нишу. Хотя бы потому, что аудитория редко за такое платит.
В меньшей степени характерен иной вариант, также пришедший из области художественной литературы, – Автор сильнее озабочен точным выражением собственных мыслей, чем их адекватным восприятием со стороны аудитории. Получается авторский «перфекционизм» без главного звена – отклика тех, кому текст адресован.
В литературе non-fiction подобные «вирусы» вроде бы не должны приживаться в силу того, что вымысел здесь отсутствует «как класс». Тем не менее, начинающие Авторы концентрированных книг, как показал опыт, попадают в те же ловушки «самовыраженчества» и ложного перфекционизма.
Казалось бы, таким текстам – прямая дорога в редакционную корзину. Но не все так просто. Опять же, в редакциях крупных издательств вам расскажут, в каком непотребном виде иногда приходят рукописи даже от именитых авторов, которые нельзя просто так «завернуть». Наиболее вопиющий случай в практике самого автора этого материала произошел еще десять лет назад во время работы в печатной рекламе. На стол лег рекламный текст услуг психолога-консультанта, написанный им самим. Текст был, что характерно, набросан от руки и представлял собой нечто вроде «потока сознания», будучи очень похож на запись монолога пациента, произнесенного с кушетки. Предстояло сократить его до нужного объема и литературно усилить. Но оказалось, что Автор этого рекламного (!) текста категорически против изменения каких-либо слов и фраз. Когда редакция в несколько голосов попыталась аккуратно донести до профессионального психолога (!!!) мысль, что подобный текст и подобная позиция приведут только к бесполезной трате его же собственных денег, Автор согласился… и начал выдавать один за другим новые варианты, столь же близкие к «потоку сознания». Если не изменяет память, реклама в итоге так и не вышла…
Обратим внимание, речь идет о терминах, созданных НЕ Автором книги. Скажем, если книга той или иной стороной касается творчества, начинающие Авторы любят щегольнуть терминами ТРИЗ, нередко – без упоминания автора теории Г. С. Альтшуллера…
Метод «стар как мир», но часто пугает начинающих Авторов. Нужно всего лишь дать текст или его фрагмент потенциальному читателю (заметим, не друзьям и коллегам), прежде чем присылать его в редакцию. Любое «А вот я тут не понял…» убивает вирус самовыраженчества не хуже, чем антибиотики – вирусы биологические.
Частный случай – выступления по тематике текста: устное произнесение на живую аудиторию будет автоматически «подсказывать» Автору правильное направление мыслей и выражений.
Действительно, существуют данные, согласно которым читатели выбирают книги близких им по психотипу авторов, это частично объясняет примитивность большинства бестселлеров.
Однако, Автор представляет читателя именно «вторым Автором». Главным образом, это проявляется в иллюзии, что Читатель его обязательно поймет.
Но если читатель – просто некая копия Автора, то что нового Автор может ему дать?
Признаки этой позиции:
Мысленно разбить аудиторию на сегменты. Это даст понять, что Читатели как минимум разные, а значит, и по-разному воспримут слова и выводы Автора. Одни не поймут научных терминов, другие не оценят креатив в области словотворчества, третьих покоробит вульгарность.
Не стоит забывать и все о том же тестировании рукописи на ее прямых Читателях.
Такая позиция из трех наименее характерна. Обычно она поражает книги тех, кому по роду деятельности приходится давать разнообразные советы.
Образно это можно выразить так: человек, оказавшийся над полем битвы, чувствует себя полководцем. Автор в нашем случае чувствует себя «властителем дум». А власть развращает…
В чем признаки такой позиции?
Какая же позиция Автора будет оптимальной?
Все, наверное, помнят картину И. Е. Репина, посвященную выступлению юного Александра Пушкина на лицейском экзамене 8 января 1815 года. Пушкин читал свои лучшие на тот момент стихи в присутствии большой аудитории. Ее центром был знаменитый поэт Державин, кругом также сидели многочисленные сановники, которые стихов писать не умели. Метафорически это можно перенести и на нашу ситуацию: Автор, которому есть что сказать Читателю, сдает ему экзамен. Среди Читателей есть те, кто явно «умнее» его, есть сторонние, не разбирающиеся в вопросе.
Но все они – экзаменаторы. Автору придется тщательно выбирать выражения, ориентироваться а их реакцию, принимать во внимание разность аудитории… Он станет более собран и сосредоточен на главном.
И вне зависимости от итоговой читательской оценки, позиция Автора будет намного весомее трех перечисленных.