Благотворительная деятельность императрицы Марии Федоровны. Часть 1.

Краткая биография Марии Федоровны. Личные качества императрицы, позволившие ей стать, по отзывам современников, лучшим, министром просвещения и призрения России. Воспитательные и образовательные реформы, проводимые императрицей в закрытых учреждениях патроната детства. Возникновение первых бессословных образовательных учреждений. Организация летнего оздоровительного отдыха детей. Развитие сети профтехобразования. Улучшение организации родовспоможения в России, создание учебных заведений этого направления. Возникновение первых учебно-воспитательных специализированных заведений для инвалидов детства по слуху и зрению. Создание вдовьих домов и других богаделенных заведений для призрения инвалидов Отечественной войны с французами и престарелых. Развитие частных инициатив в организации медицинской помощи населению. Участие императрицы в организации первого в России благотворительного печатного издания. П.П. Пезаровиус и его газета «Русский инвалид». Александровский о раненых комитет. Ведомство учреждений императрицы Марии.

Супруга императора Павла I Мария Федоровна, урожденная София-Доротея-Августа-Луиза, принцесса Вюртемберг-Монбельярская, родилась 14(25) октября 1759 г. в Штеттине, где ее отец, принц Фредерик-Евгений Вюртембергский, находился на военной службе. Мать принцессы, Фредерика-София-Доротея, урожденная марк-графиня Бранденбург-Шведская, племянница короля Пруссии Фридриха II Великого, родила 12 детей. Принцесса София-Доротея была четвертым ребенком в многодетной семье. Фредерик-Евгений дал всем детям блестящее воспитание и образование, чему способствовала его дружба с Ж.-Ж. Руссо. Будущая русская императрица изучала философию, историю, древних авторов, логику, психологию, основы естествознания, геральдику, а также языки — французский, немецкий, итальянский, русский. Одним словом, принцесса получила полное всестороннее образование, которое редко получали в то время женщины.

В семье Павла Петровича и Марии Федоровны было 10 детей — четыре сына и шесть дочерей. Два сына — Александр и Николай — стали впоследствии императорами России.

Мария Федоровна была творческой личностью. Вот как пишут об этом ее биографы: «Едва ли не более других искусств Мария Федоровна любила рисование <...> Она была строгою ценительницею искусства и сама много рисовала на бумаге, на стекле, на фарфоре». Как следует из письма императрицы к Н.П. Румянцеву, она ежедневно по три часа занималась рисованием.

Современники императрицы, в частности король Польский Станислав Август Понятовский, высоко ценили ее художественные работы. Написанные ею миниатюрные картины, по оценкам специалистов, могли бы сделать честь лучшему живописцу. В 1820 г. Берлинская Академия художеств вручила императрице диплом на звание члена. Прусский король, как покровитель Академии, держал при этом речь.

С величайшим искусством Мария Федоровна делала сосуды из золота, слоновой кости, янтаря, украшенные алмазами. Сюжетами ее художественных произведений были священные предметы и близкие к ней лица.

Так, в 1788 г. Московскому Успенскому собору были подарены Марией Федоровной потир янтарный, янтарная елейница во вкусе древних времен с лежащим на крышке львом. Елейница настолько искусна и художественно совершенна, что хранится в Эрмитаже.

Янтарные пуговицы, письменный стол с ножками из слоновой кости и храмом на нем с подсвечниками, колонны и полуколонны из янтаря, храмы из слоновой кости, трость с костяным набалдашником (с которой Павел I практически не расставался), лампа из слоновой кости и янтаря (хранится в Эрмитаже), табакерка из слоновой кости с портретом Петра Великого, янтарные чернильница, нож для бумаги и ручка печати — вот далеко не полный перечень действительно высокохудожественных вещей, изготовленных императрицей в качестве подарков для близких ей людей.

Как выдающиеся произведения искусства оценивают наши современники изготовленные императрицей золотой с бриллиантом потир и подножие из слоновой кости, подаренные ею Церкви Святого Александра Невского в Смольном монастыре для воспитанниц.

Мария Федоровна была мастерица и по части вышивания и вязания, в которые она также вносила свой художественный вкус. Об этом ярко свидетельствует шитый золотим и серебром образ апостола Павла и Марии Магдалины, украсивший церковь Рождества Христова в нижнем здании Чесменского дворца.

Несомненна заслуга государыни в пополнении российской сокровищницы искусств новыми высокохудожественными произведениями: она собрала галерею из 402 картин иностранных художников, живших и работавших в России — Виолье, Грота, Девейльи, Гутенбруна и др. Число приобретенных ею миниатюр — 127. (Из русских картин в коллекции представлены только работы Семена Щедрина.)

Из своего заграничного путешествия Мария Федоровна привезла в российскую сокровищницу в качестве подарков 27 копий геркулесовых бюстов, разные древние статуи превосходнейшей работы и полное собрание лав Везувия в количестве 950 штук.

Мария Федоровна покровительствовала русским художникам, в частности Кипренскому, делала заказы модельеру Клепикову. В 1815 г. купила 2 художественные ученические работы Теребенева.

Особенно должна быть оценена, как пишут биографы, защита, оказанная Марией Федоровной Академии художеств от ее супруга-императора, который хотел уничтожить Академию вследствие недовольства русскими художниками и якобы непроизводительными на нее затратами.

При А.С. Строганове, президенте Академии художеств, в 1800 г. было открыто медальерное отделение благодаря тому, что императрица Мария Федоровна очень интересовалась этим искусством.

Не только изобразительными видами искусства занималась императрица — театральное искусство было ей также хорошо знакомо, и она являлась строгим его ценителем. Мария Федоровна способствовала возвышению в глазах общества театра и актеров, поддерживая их морально и материально. Например, англичанин Медокс, строитель Петровского театра в Москве, потерпевший неудачу в своем предприятии, был избавлен от нищеты императрицей, назначившей ему пожизненную пенсию в 3000 руб.

Императрица была прекрасной музыкантшей. Особенно любила играть на фортепиано. Училась она этому у известного мастера Паэзиелло. В феврале 1796 г. Мария Федоровна писала в Москву Голицыну, что учится с дочерьми у Кардона играть на арфе. Поощряя занятия музыкой, императрица посылает иногда в подарок близким лицам музыкальные инструменты. Дочери ее унаследовали от матери страсть к музыке, и все они хорошо играли и пели.

Биографы считают также, что «не должно забываться потомством и ее покровительство литературе <...> Успехи литературы в начале настоящего столетия (без сомнения) многим обязаны императрице Марии. Она была руководительницею светской жизни, законодательницею светской моды и светских приличий, внося в сознание общества здравые понятия о вкусе и разумной целесообразной жизни».

В Государственном архиве РФ хранится «Описание Павловского дворца», составленное Марией Федоровной в 1795 г. Содержание его являет собой изысканность в манере письма, редкую поэтичность и образность слова императрицы, свидетельствует о тонком знании искусства и греко-римской мифологии. Одним словом, это уникальный образец прекрасного литературного описания интерьера богатого дворянина XVIII в. Документ этот освежает особыми штрихами портрет императрицы. Из него мы, в частности, узнаем, что благодаря Марии Федоровне впервые были сняты формы с неаполитанской статуи, изображающей лежащего Фавна, украсившего кабинет ее мужа, знакомимся с подробным описанием ее произведений тонкой ювелирной работы.

Любопытны такие факты из жизнеописания императрицы: она обливалась утром холодной водой с головы до ног, употребляла здоровую пищу и «много кушала». «Разговорным языком ее был французский, который она предпочитала даже «природному» немецкому. По-русски она говорила главным образом только в случае необходимости (с прислугой во время деловых приемов) и до старости изъяснялась на нем недостаточно свободно. Распоряжение времени, еще в бытность великой княгинею, было так аккуратно, что она никогда без занятия не оставалась».

Чем бы императрица ни занималась, она все делала основательно. Она брала уроки у Карла Леберехта для постижения мастерства в медальерном искусстве, Иоганн Фай учил ее работать на токарном станке и вытачивать изделия из кости, миниатюрист Франсуа Виолье передавал ей навыки и секреты рисунка.

Все эти качества помогли императрице занять незаурядное место в числе отечественных благотворителей. Не случайно современники называли ее лучшим министром просвещения.

Марии Федоровне было 37 лет, когда она стала Российской императрицей. Она с первых же дней своего царствования четко определила свои отношения сначала с супругом-императором, а затем и сыновьями-императорами как одна из верноподданных, не имеющая права влиять на решения монарха. Эта линия поведения отражена в ее переписке с генералом А.Я. Будбергом. Императрица писала генералу, просившему повлиять на императора: «Семейные узы в государстве сильном не могут никоим образом влиять на виды и решения государя <...> Русский император, несмотря на самые близкие семейные отношения, принимает только и дол-жен принимать решения в соображение во благо и славу своего государства».

12 ноября 1796 г. Павел I именным указом назначил Марию Федоровну покровительницей Воспитательного общества благородных девиц взамен усопшей матушки. По его убеждению, долг тех, которым Бог вручил власть править народами, — думать и заботиться об их благосостоянии. Этим соображением и был предопределен его выбор.

Первостепенное значение императорская чета уделяла образованию юношества на религиозно-нравственных началах. В Марии Федоровне эти взгляды в определенной степени были воспитаны Павлом I, который в своих подробных письмах к жене и детям высказывал свои мысли и пожелания, как и чему должно учить в государстве детей, включая монарших, давал четкие инструкции по руководству государством в случае его неожиданной смерти. Он писал, в частности, жене: «Старайся о благе всех и каждого. Детей воспитай в страхе Божием, как начале премудрости в добронравии, как основе всех добродетелей. Старайся о учении их наукам, потребным их званию, как о том, что преподавание знания открывает рассудок. <...> Постарайся им внушить, что человек всякий должен подчинять себя рассудку, а особливо такой, который Богом призван подчинять страсти других и управлять людьми и целым Государством и народом. Таким только себя подчинением может удержать других в оном, а особливо своих собственных потомков, подавая им пример, а свою же совесть успокоить». Обращаясь к детям, Павел Петрович писал: «Любезные дети мои! Помните, что вы посланы от Всевышнего народу, а не народ вам, и для его блага и так пекитеся о нем, сохраняя его...»

В своей записке «Об организации государственного управления и об общем направлении политики» Павел I указывал, что школы и училища основываются «...для воспитания понятия вещей в назначенной цели и направления каждого по мере состояния исполнением должностей и в общей цели общества».

Приведенные наставления Павла I на все долгие годы правления династии стали ключевыми для его детей, внуков и правнуков в понимании не только своей роли и своего места в государстве, но и в целом в организации социальной жизни государства. По сути, они явились тем оселком, на котором впоследствии строились все благотворительные программы Романовых. В первую очередь, они были восприняты как руководство к действию императрицей Марией Федоровной в ее преобразовательной деятельности в области отечественного образования и поддержки детей, оставшихся без родительского попечения или средств к существованию.

Свою деятельность на новом поприще императрица решила начать с инспекции подведомственного заведения. Как выяснилось, хозяйственное управление Обществом в ноябре 1796 г. «...находилось в величайшем расстройстве, будучи между прочим обременено долгом, простиравшимся до 73 ООО руб., к чему присоединилось еще 20 ООО руб., утраченных из казны во время управления умершего в то время эконома. Государыня из собственной казны немедленно внесла последнюю сумму, для уплаты упомянутого долга испросила у августейшего супруга своего потребную на то сумму, да сверх того прибавочных по 22 ООО руб. в год из Государственного казначейства».

Уже 13 ноября 1796 г. (т. е. на следующий день после именного указа Павла I о назначении ее покровительницей Общества благородных девиц — Т.К.) Мария Федоровна пожаловала заведению из собственной казны на ежегодное пособие по 15000 руб. К пожертвованиям на Общество она побудила и всех великих княгинь и княжон. Суммы эти были потрачены на вспоможение неимущим выпускницам, на прибавочное жалование и награждения наставницам и учителям за долголетнюю ревностную службу и пр. Из остатков был составлен неприкосновенный капитал, так называемая кассетная сумма, который в будущем был назначен на покрытие подобных издержек. Капитал этот в 1829 г. возрос уже до 1 189 315 руб.

К моменту вступления в должность покровительницы у Марии Федоровны сложились собственные взгляды на вопросы женского образования. Она была убеждена, что в центре внимания женщины должны находиться церковь, дети и кухня. В связи с этим Мария Федоровна пересмотрела программу подготовки девиц, сделав заведение не столько образовательным, сколько воспитательным. По ее мнению, заведение должно давать семье хороших жен и примерных матерей.

Мария Федоровна справедливо считала, что гражданина и патриота своего Отечества формирует родной язык. Поэтому в новых образовательных программах предписано было уделить главное внимание его изучению. В соответствии с полученными в детстве и юности познаниями она сочла также необходимыми такие науки, как словесность, география, арифметика, естествознание и др. Чистописание и рисование, танцевание и каллистения (гимнастика) также были включены ею в программу в качестве обязательных предметов. Урокам танцев и особенно музыки Мария Федоровна придавала большое значение, поскольку считала, что музицирование становится почти единственным утешением бедной девицы, в особенности при сельской уединенной жизни. Мария Федоровна указывала, что все предметы, входящие в общеобразовательный курс институтов, должны проходится «сжато», так как «лучше знать менее, да твердо, нежели многое, да неосновательно».

Особое внимание обращалось ею на преподавание истории и политических наук. В частности, рекомендовалось использовать из истории те примеры, которые могли служить залогом законопослушания, верноподданности и добродетели. История, как утверждала императрица, служат лучшим доказательством необходимости монархического правления, к которому после продолжительных смут и беспорядков всегда возвращаются народы.

Главное же в жизни человека вообще, а женщины в особенности, по мысли императрицы, — вера в Бога, преданность Иисусу Христу и святой церкви. В вере она видела единственное средство спасения от всех соблазнов земного бытия, для достижения счастья в этой и блаженства в будущей жизни. Она регулярно отслеживала качество преподавания Закона Божьего во вверенных ей заведениях. Во всех архивных документах, касающихся обучения, Закон Божий становился на первое место, составлял большее по сравнению с другими предметами количество часов в неделю и оплачивался выше большинства других образовательных предметов. Это хорошо видно из приведенной из архива таблицы:

Уделяя столь серьезное внимание преподаванию Закона Божьего, императрица выполняла вполне определенную идеологическую функцию — воспитывать народ в рабском послушании и смирении.

В Смольном институте, предназначенном для обучения и воспитания девиц благородного происхождения, содержалось 200 учениц. Они поступали в заведение в 5—6-летнем возрасте, оставались в нем в течение 12 лет и, несмотря на разнообразие будущего их назначения, воспитывались и обучались по единому общему плану.

Мария Федоровна полностью преобразовала деятельность Смольного института. В своих записях по реорганизации системы обучения она писала: «При каждом классе будут состоять только 50 детей. И как они будут двойные, то будет сто детей в голубом классе, столько же в сером и белом. Приемы и выпуски точно такие определяются количеством 100 детей. Таким образом, у нас в заведении будут воспитываться каждые три г. 100 девиц вместо 50, и сокращая срок 12-летний на 9-летний для вполне законченного образования, мы более удваиваем пользу этого прекрасного учреждения». Кроме того, она считала, что 6 лет — слишком ранний возраст для приема в закрытое заведение. В этом возрасте, по мысли императрицы, дети нуждаются только в физическом надзоре, и им не идет на пользу их двенадцатилетнее совершенное отчуждение от родительского дома. Согласно новому плану воспитания и обучения, составленному Марией Федоровной в 1799 г., благородные девицы стали приниматься в заведение на 8-м или 9-м году жизни и только на 9 лет. Были разрешены свидания с родителями. Для преподавания стали приглашать учителей-специалистов, круглосуточно при детях стали находиться классные дамы.

Относительно структуры образования мещанок императрица написала следующее: «Я предлагаю определить возраст приема мещанок от 10 до 11 лет <...> В течение шести лет образование девицы-мещанки может быть вполне закончено, раз что захотят ограничиться приготовлением их быть хорошими женами, хорошими матерями, хорошими хозяйками». Эти три пункта императрица считала главными, к ним должно было стремиться образование мещанок, т. е. срок обучения мещанок был сокращен до 6 лет, программа их обучения была еще более упрощена. В 1814 г. императрица распорядилась принимать в Мещанское училище дочерей военных (до чина подполковника включительно). Позднее сюда стали принимать дочерей полковников и старших чиновников от титулярного советника до коллежского советника, а также дочерей дворян, внесенных в третью часть дворянской книги, священников, протоиереев, евангелических пасторов.

В связи с изменившимися образовательными целями Мещанское отделение Воспитательного общества благородных девиц было переименовано в сначала в Александровское отделение (данное событие произошло уже в 1842 г. по инициативе императрицы Александры Федоровны, восприемницы Марии Федоровны в делах благотворения), а впоследствии и в Александровский институт (в 1891 г. по инициативе супруги Александра III Марии Федоровны. — Т.К.).

Впервые в истории Отечества Марией Федоровной был введен институт пансионеров, т. е. платных воспитанниц. Оплата могла быть полная или частичная, могла вноситься как родственниками или опекунами пансионерки, так и частными благотворителями. Нередко среди последних были члены семьи Романовых. Пансионерки принимались сверх казенных воспитанниц.

Другим социально значимым новшеством в этом образовательном заведении был веденный императрицей институт пепиньерок. В собственноручно написанном Марией Федоровной Проекте учреждения пепиньерок при Смольном предписывалось Инспектрисе и Начальнице выбрать и оставить в Институте 12 девиц, завершивших образование «между теми, которые характером, дарованием и бедностью имеют право на эту милость. Они составят рассадник классных дам для Смольного или других институтов, уже основанных или которые будут основаны». Предполагалось, что пепиньерки будут находиться под особым надзором начальницы и в полной ее зависимости, получать содержание и жалованье классных дам и заменять учителей во время их болезни. Пепиньерки получали право на отдельную спальню и питание, как у классных дам. Они обучали воспитанниц начальных и средних классов чтению на трех языках, письму под диктовку и чистописанию. Впоследствии институт пепиньерок был учрежден практически во всех образовательных женских учреждениях.

Таким образом, был введен особый институт поддержки одаренных девиц, которые вряд ли могли составить себе хорошую партию из-за нищеты родителей или вести самостоятельную трудовую жизнь, что было объективно невозможно в русском обществе начала XIX столетия. Кроме того, воспитанные в самом институте, они гораздо больше пользы приносили своим питомцам, чем приглашенные из-за границы иностранные педагоги. То есть императрице Марии Федоровне принадлежит заслуга основания в России женского педагогического образования.

По аналогии со Смольным Мария Федоровна основала свой собственный Институт благородных девиц — Институт ордена Св. Екатерины, или Екатерининский.

Как и Смольный, Екатерининские институты (в Москве и Санкт-Петербурге), устроенные Марией Федоровной для благородных девиц, были закрытые, порядок и учение в них были родителям не известны. Но родители радовались, что их дочери получат образование, подобающее дворянке, приобретут навыки прилично и благородно держать себя в обществе, говорить на нескольких иностранных языках, танцевать, играть на музыкальных инструментах. Первоначально, при Марии Федоровне, благородные девицы не готовились к тому, чтобы самим зарабатывать себе кусок хлеба.

Серьезным просчетом в образовании благородных девиц было то, что даже самых тупых и ленивых воспитанниц не исключали из институтов. Именно они портили славу этих заведений, распространяя мнение о неразвитости питомок и нецелесообразности институтского образования.

Видя успехи супруги в руководстве Обществом благородных девиц, 2 мая 1797 г. Павел I назначил Марию Федоровну начальницей над Воспитательными домами в Санкт-Петербурге и Москве.

В этой области она начала действовать на основе полученного опыта патерналистского контроля за элитным образовательным учреждением, т. е. в первую очередь стала принимать меры по наведению порядка, прежде всего финансового, вплотную занялась проблемой детской смертности, увлеклась проектами реформирования образовательной системы для этой категории российских граждан.

Ею был принят ряд мер для улучшения работы Сохранной и Ссудной казны. Так, в 1797 г. за личной подписью Павла I вышел Указ Воспитательного Дома Опекунскому Совету, где были оговорены правила раздачи Ссудной казны. В числе новшеств предусматривалось разрешение приема ручных закладов и выдачи под них денег (при Екатерине II закладывалось только недвижимое имущество — Т.К.). Были пересмотрены правила пользования Сохранной казной. Названные документы совершенствовались и переиздавались в 1802 и 1803 гг.

Одним из главных источников дохода Воспитательного дома при Марии Федоровне стала Карточная монополия. В 1797 г. сбор за клеймение карт удвоился, а в 1779 г. клеймение карт было отдано в полное распоряжение Воспитательного дома. Причем ввоз иностранных карточных изделий был совершенно запрещен. С 1819 г. игральные карты стали выделываться на Александровской мануфактуре, и с этого момента доходы от карточной монополии стали прогрессивно расти: ежегодная сумма от производства карт достигла в 1893 г. 1 500 000 руб. Впоследствии из средств Воспитательного дома была образована собственная большая карточная фабрика, приносящая более 500 000 руб. чистого дохода. Важной статьей дохода стал введенный повсеместно налог с билетов на публичные зрелища в пользу учреждений Марии Федоровны.

В результате постоянной заботы императрицы об увеличении доходов обращение денежных капиталов обоих Воспитательных домов с 16 млн в 1797 г. возросло до 623 млн в 1829 г.

В целом при Марии Федоровне сложилась следующая практика финансирования социальных институтов, находящихся под покровительством царской семьи: значительная часть учреждений содержалась за счет главного покровителя, который привлекал к активным пожертвованиям и других Романовых; постоянно выделялись суммы государственного казначейства; поступали частные взносы обывателей, а также формировались такие специальные источники финансирования, как, например, Ссудная и Сохранная казны или налоги на публичные зрелища. Кроме того, Воспитательные дома имели и другие источники дохода, о чем свидетельствуют, например, имеющиеся в архивах рескрипты Марии Федоровны, адресованные генералу А.П. Тормасову. Последний испрашивал у нее разрешение на отчуждение под строительство дороги в Москве земель, на которых располагались Москворецкая, Устьенская и Островская бани. Бани приносили доход Воспитательному дому в сумме 12 840 руб. в год. Мария Федоровна соглашалась уступить земли, но при условии, чтобы «мера сия достигла без ущерба благотворительного заведения, коего доходы суть достояние вдов и сирот». Она также пишет, этот земельный вопрос не может быть решен без ведома императора (Письмо датировано 1815 г., когда император Александр I был в заграничном вояже. — Т.К.), так как «...без него не щитаю себя вправе уступить малейшей части собственности Воспитательного дома».

В середине XVIII в., когда И.И. Бецкой составлял Генеральный план воспитания обоего пола юношества в закрытом учебном заведении, он указывал, что «питать» питомцев Дома надобно мясом и рыбой, свежими или просольными, кашами, а молочное давать по великим праздникам, таким как Пасха или Рождество. Кроме того, педагог распорядился повсюду разложить черный хлеб, чтобы «дети с малолетства приучались самостоятельно добывать себе пищу». Одним из следствий этого явились факты ужасающей детской смертности в Воспитательном доме: в 1797 г. в возрасте от одного года до семи лет умерло 10 574 ребенка.

Императрица Мария Федоровна немало сил прикладывала для уменьшения смертности. В частности, как сообщает Е. Ган, свое вступление в управление Воспитательными домами императрица ознаменовала отпуском ежегодно из своей казны 9000 руб. на содержание кормилиц в самом заведении. Для детей, размещенных по деревням, учреждена была экспедиция для попечения о них. По распоряжению Марии Федоровны Санкт-Петербургская губерния была разделена на 15 округов и в каждом была учреждена больница, в которой живущие в деревнях дети могли лечиться. Кормилица обязана была следовать за малышом в лечебное заведение, и ей за это выдавалось, помимо платы за ребенка, дополнительное вознаграждение. Были определены особые денежные награды тем крестьянкам, которые хорошо ухаживали за детьми. В 1805 г. Мария Федоровна назначила особую сумму, из которой бедные матери, приносящие своих детей в Воспитательный дом, получали помощь в размере 120 руб. в год.

В целом при Марии Федоровне обучение и воспитание младенцев в Воспитательных домах осуществлялось следующим образом. По предложению супруги Павел I специальным указом распорядился в самих заведениях содержать по 500 питомцев. Остальные дети отдавались в деревни кормилицам. До этого указа ежегодно в каждый из домов приносилось до 5000 детей. В Москве в 1797 г. их насчитывалось 3011, из которых 1351 грудной младенец находился в деревнях, в Петербурге — 3641.

Дети подразделялись в заведении на пять возрастов. Дети первого возраста от года до 6 лет сообразно с их физическим здоровьем распределялись на три группы. В деревни отправлялись здоровые и крепкие младенцы. Нуждающиеся в оперативном лечении содержались в доме до выздоровления, а затем также отсылались в деревни. Только совершенно слабые и болезненные дети воспитывались в самом Доме.

В самом Доме детей в возрасте от 6 до 9 лет обучали русскому и немецкому языкам, катехизису, а также рукодельям, в частности умению прясть и вязать чулки. В возрасте от 9 до 12 лет к перечисленным в первом возрасте предметам прибавлялась арифметика. Девочки в этом возрасте обучались правилам кройки и шитья белья и платья, чтобы быть со временем белошвейками и портнихами, а мальчики осваивали основы портновского и сапожного мастерства. В возрасте от 12 до 15 лет дети начинали постигать, кроме познания Закона Божьего и нравоучения, «хирургическую науку», арифметику, географию, рисование, совершенствовались в познании языков. Девочки помимо этого обучались умению вести хозяйство, вышиванию, портновскому делу, плетению блонд и кружев, тканию лент, полотен и пр. Мальчики упражнялись в токарном и столярном деле, в ткачестве. В возрасте от 15 до 18 лет питомцы совершенствовались в полученных прежде познаниях.

По окончании обучения дети получали от Дома денежное пособие на первое обзаведение и выпускались в большую самостоятельную жизнь. То есть, если сравнить образовательную программу Воспитательных домов и Смольного института, налицо принципиальная разница. В учреждениях для безродных младенцев старались максимально подготовить детей к самостоятельной жизни, давали им в руки прибыльное мастерство, конкретные практические навыки. При этом уделялось внимание языковой подготовке, поскольку предполагалось, что питомцы будут вести торгово-промышленные дела с иностранцами. Именно потому и был избран в качестве обязательного немецкий, а не французский язык (как язык высшего света), что в столицах в качестве среднепромышленного класса подвизались в основном немцы. Да и в качестве мастеров производственного обучения в многочисленных мастерских Домов еще с екатерининских времен использовались представители именно этой пунктуальной добросовестной нации.

Программы не были статичными: императрица следила за результатами и постоянно изменяла и совершенствовала планы обучения и воспитания.

Детей, отправленных на воспитание в деревни, приемные родители обязаны были привезти в годовалом возрасте в Дом для привития оспы. Затем дети вновь отправлялись в «казенные государевы деревни» и передавались «надежным и доброго поведения крестьянам за плату» с целью приучить питомцев к правилам сельского хозяйства. Каждый ребенок, отдаваемый в деревню кормилице, снабжался необходимым бельем. В виде поощрения за добросовестный уход за детьми кормилицам выдавалось сверх установленной платы по 1 руб. за каждые три месяца первого года. Для транспортировки детей были построены закрытые фуры. Кроме того, было запрещено перевозить детей при температуре ниже 15 градусов холода. Поскольку неоднократно наблюдались случаи подмены казенного младенца, умершего от плохого ухода, другими детьми, императрица распорядилась начиная с 1 сентября 1799 г. делать ребенку насечку в виде креста под левою рукой выше локтя, которую невозможно было ничем свести.

Смертность в результате принимаемых мер существенно снизилась (почти на 50%), но все-таки оставалась высокой (в среднем 33%) вследствие небрежности ухода, бедности кормилиц, тесноты в самих Домах. Проблемы скученности в Воспитательных домах и все увеличивающегося прироста безродных приносных младенцев муссировались в салонах императрицы, что хорошо видно из дневника статс-секретаря Г.И. Вилламова, материалы которого вводятся в научный оборот впервые. Он писал, что императрица «говорила тоже и о детях и о средствах для ограничения приема. Я сказал, что средство весьма простое: уничтожить тайну (приноса детей в воспитательное заведение, введенную Петром I. Т.К.) или дозволять спрашивать, откуда принесли. <...> Относительно спроса, откуда приносят детей, я представил, что эта тайна нам мешает принять действительные меры, потому что не знают источника, откуда они являются, что держат повивальных бабок, платят им, и все напрасно».

По справедливому убеждению Г.И. Вилламова, прием большего числа детей, чем позволяли возможности Дома, приносил вред заведению.

Однако императрица, видимо, не могла в силу своего милосердия решиться ограничить прием приносных младенцев, что обрекло бы их на смерть, и, согласно записям Г.И. Вилламова, выискивала возможности наращивания финансовых потоков для содержания заведения.

В частности, в результате салонных дебатов Мария Федоровна приняла поддержанное императором решение взимать с имущих лиц, сдающих ребенка на воспитание в Дом, единовременно 100 руб. Такие дети стали называться пансионерами и воспитывались в самом Доме. Если сумма была меньше означенной, деньги записывались на имя воспитанника, пускались в оборот для приращения и выдавались питомцу на руки при выпуске из заведения. Кроме того, в 1797 г. Павел I по представлению Марии Федоровны купил особняк графа Разумовского с большим садом и подарил Воспитательному дому. Впоследствии был приобретен, за счет средств Дома, смежный с ним дом графов Бобринских, также с большим садом. Затем прикупили еще несколько больших частных домов и построили ряд зданий. Так было расширено удручающе тесное помещение Воспитательного дома. Эти меры в конце концов возымели свое действие, и смертность сократилась: если в 1797 г. в возрасте от одного года до семи лет умерло 10 574 ребенка, то в 1828 г. — 3039, т. е. менее одной трети.

Наконец, Мария Федоровна ввела такую меру, как отправка ослабленных питомцев на поправку в сельскую местность. Таким образом, начало летнего оздоровительного отдыха детей в России тоже было положено ею.

По достижении 17 лет выросшим в деревне мальчика выдавалось по 18 руб. на покупку земледельческих орудий. Они также снабжались за казенный счет домом, участком земли и семенами для посева. То есть воспитанные в деревне питомцы Дома становились казенными крестьянами. Девочки при выходе замуж обеспечивались денежным приданым в размере 25 руб.

Поскольку мало- или вовсе неграмотные крестьяне не давали питомцам необходимых знаний и деревенские воспитанники резко отличались по уровню развития от взращенных в Домах, императрица решила исправить этот недостаток. С этой целью она создала на собственные средства в 1803 г. Сельский воспитательный дом в Гатчине. Это заведение явилось своего рода приготовительным отделением Петербургского Воспитательного дома.

Постепенно Мария Федоровна пришла к пониманию необходимости разделить питомцев по способностям и строить в соответствии с этим разноуровневые образовательные программы.

В 1808 г. были открыты при Воспитательном доме латинские, французские и немецкие классы, а также особые классы музыки. Постепенно из них возникли семинарии для подготовки учительского персонала для школ Воспитательного дома.

Признанные талантливыми мальчики готовились в них для поступления в Медицинскую академию, а девочки — в гувернантки и учительницы. Неспособные дети были определены в специально для этого созданные ремесленные классы. Для них была создана типография. Совершенно неспособных к наукам и ремеслам питомцев отправляли на поселение в деревню для занятий сельским хозяйством...

ПРОДОЛЖЕНИЕ: ЧАСТЬ 2 и ЧАСТЬ 3.