Несомненна заслуга Марии Федоровны в организации в России системы профессионального образования. Именно она первая создала в стране ряд среднеспециальных учебных заведений, где первоначально получали образование только питомцы Воспитательных домов. Так, в 1816 г. в Павловске на средства императрицы было открыто Особое училище садоводства. В него принимались юноши, владеющие латынью и немецким языком и имеющие приличные знания по географии. Курс был рассчитан, в зависимости от уровня подготовки обучающегося, на три и четыре года. Обучение велось на немецком языке под руководством садового мастера из немцев.
С той же целью императрица учредила особый фабричный городок под Петербургом, где питомцы обучались работать на промышленном предприятии — на приобретенной императорской четой Александровской мануфактуре. Она просуществовала до 1860 г. и была закрыта как нерентабельная из-за хронического переизбытка рабочих рук. Не только воспитанники, но и их дети были закрепощены за Мануфактурой и начиная с одиннадцати лет не имели права отлучаться от нее на другие работы.
Питомцы, хорошо владеющие русской грамотой и достигшие успехов в каллиграфии, получили возможность совершенствовать свои умения в созданной императрицей Школе канцелярских служащих. Здесь выпускников Дома готовили для работы в различных государственных и частных канцеляриях.
Интенсивному развитию акушерства в России в этот период способствовали следующие обстоятельства жизни императрицы. Марии Федоровне было 37 лет, когда после рождения последнего, десятого, ребенка врачи рекомендовали ей прекратить половые отношения с мужем, мотивируя рекомендации опасностью не только для здоровья, но и для жизни императрицы в случае очередной беременности. Средств контрацепции в ту пору еще не существовало. Так что Мария Федоровна в самом расцвете женских сексуальных потенций была лишена возможности отправлять эти свои физиологические потребности. Две старшие дочери императрицы Александра и Елена Павловны, рано выданные замуж, скончались одна за другой вследствие неудачных родов. Александра Павловна, Палатина Венгерская, разрешилась от бремени с помощью хирургических инструментов. Новорожденная жила несколько часов. Сама роженица умерла на девятый день от родильной горячки. Ей было 18 лет. Это произошло 4 марта 1801 г. за неделю до убийства Павла L Елена Павловна, герцогиня Мекленбург-Шверинская, умерла, рожая второго ребенка, в 1803 г. в возрасте 19 лет. Оба ребенка, сын и дочь, остались сиротами в раннем младенчестве. При вскрытии у их матери была обнаружена чахотка, которую тогда еще не умели лечить. По мнению медиков, здоровье наследной принцессы было подорвано двумя столь ранними беременностями, последовавшими практически одна за другой.
В 1795 г. Мария Федоровна уже пережила эту самую страшную из трагедий, которая только может выпасть на долю женщины — потерю ребенка: в возрасте двух с небольшим лет умерла ее дочь Ольга Павловна. И вот новые утраты.
Можно с уверенностью сказать, что расцвет медицины вообще и в частности повивального искусства в начале XIX в. был связан именно с этими несчастьями царской семьи. Характерной особенностью развития медицины в указанный период было то, что они развивались не как самостоятельные лечебные заведения, а в первую очередь как клинические базы для подготовки медперсонала из числа питомцев подведомственных царской семье благотворительных заведений.
Так, в 1797 г. Мария Федоровна учредила в Санкт-Петербурге за свой счет Повивальный институт для 20 замужних бедных родильниц и 22 обучающихся воспитанниц Дома. Аналогичное заведение на средства П.А. Демидова было открыто ею в Москве первоначально для 10 питомиц Московского Воспитательного дома. Впоследствии при Повивальных институтах были учреждены акушерские фельдшерские школы, в которых готовили профессиональных повивальных бабок, большею частью из числа воспитанниц Дома.
По плану, написанному императрицей, воспитанницы, обучающиеся в этих заведениях, жили по раз и навсегда утвержденному распорядку. Вставали в 6 часов, приводили себя в порядок и шли в зал молиться. Завтрак — в 7 часов. С 7.30 до 10.00 утра — повторение пройденного накануне. С 10.00 до 11.00 утра — занятия рукоделиями. С 11.00 до 12.00 профессор ежедневно читает лекции о повивальном искусстве. В 12.00 обед и отдых до 14.00 часов. С 14.00 до 15.00 — приготовление к лекции репетитора. С 15.00 до 17.00 репетитор повторяет лекции профессора и поясняет воспитанницам все то, ни не смогли понять во время лекции. С 17.00 до 18.00 — отдых. С 18.00 до 20.00 — занятия по русскому языку, чтению, письму, арифметике и чистописанию. Ужин в 20.00 часов. По субботам с 7.00 утра до 11.00 часов воспитанницы под руководством священника изучали Закон Божий.
Окончившие курс воспитанницы получали звание повивальных бабок. При определении на должность они давали присягу о соблюдении профессиональной тайны.
Очевидным является то, что непосредственно на преподавание профессиональных предметов уделялось очень мало времени, всего 3 часа в сутки. Занятия носили в основном начетнический характер. Однако и это был прорыв в отечественном родовспоможении. Спрос на специалистов «бабичева» дела был чрезвычайно высок. В газетах того времени можно было нередко прочитать объявление о том, что в губернский город N срочно требуется повивальная бабка не моложе 15 лет, окончившая курс в Повивальном институте и прошедшая практику в императорских родильнях (родильный госпиталь при Воспитательном доме был утвержден еще И.И. Бецким). Распределением их занимался лично император Павел Петрович, он же оговаривал вопросы «произведения им жалованья».
18 сентября 1797 г. императрица учредила на собственные средства военно-сиротское училище. Эта социальная мера была вызвана, на наш взгляд, тем, что пугачевское восстание всколыхнуло Россию, что даже после его казни то здесь, то там возникали крестьянские бунты, которые приходилось подавлять с помощью солдат. Пик крестьянских волнений приходится на 1797 г. Создание нового учебного заведения было проявлением монаршей, заботы о сиротах погибших в этих стычках с населением нижних воинских чинов. Сиротское училище (позднее, с 1800 г., — Мариинский институт) было создано исключительно для детей беднейших родителей. Причем в училище отсутствовало сословное деление, ревностно проводившееся в других учебных заведениях. В числе поступавших наибольший процент составляли дочери мелких чиновников, ремесленников, солдат и придворных служителей. В училище предполагалось обучать за казенный счет 40 воспитанниц и 10 пансионерок, которые должны были вносить 250 руб. в год. Преимуществом при зачислении пользовались сироты.
Императрица определила «главный предмет воспитания» следующим образом: сделать честных и добродетельных жен, хороших и сведущих хозяек и домовладелиц, попечительных нянек или надзирательниц или исправных прислужниц.
На казенный счет в училище принимались «без физических недостатков и здоровые» дети в возрасте 11—12 лет и оставались в заведении 8 лет. Пансионерки принимались 8-летними и содержались до 16 лет. Таким образом, практика недопуска в казенные образовательные заведения детей с ограниченными возможностями была заложена еще в конце XVIII в.
Финансовое обеспечение заведения было следующим: на содержание всего училища выделялось 18 000 руб. в год. Сверх того — по 3000 руб. ежегодно вносилось на приращение капитала в Сохранную казну. В Сохранную казну на эти же цели вносилось еще по 333,3 руб. в каждую треть (видимо, квартал) из личных средств императрицы. Сироты обеспечивались деньгами и одеждой, им приискивались места в дорогих частных домах и публичных (в старом, приличном понимании значения этого слова) заведениях.
Особые требования предъявлялись к внешнему виду воспитанниц. Императрица писала в проекте устава: «Прежде чем лягут спать, должны они все без изъятья осмотреть свое платье, белье и обувь, все ли в должной исправности и нет ли чего починки требующего, и оное немедленно исправлять, за чем директрисам и помощницам иметь строжайшее смотрение; также чтобы к ночи переменили они рубашки и не носили днем той, в которой ночь спали. Воспитанницы должны ходить в баню по мере надобности, и каждую неделю по два раза дается им чистое белье, а постельное по два раза в месяц». Эти уточнения относительно гигиены не случайны. Как свидетельствуют многочисленные отчеты медиков того времени, санитарное состояние беднейших слоев населения Империи было удручающим.
По поводу питания и вообще обеспечения сирот императрица писала следующее: «...чтоб пища была здоровая и достаточная, чтоб припасы, так и всякие употребляемые по институту материалы и вещи, были хорошей доброты и без порчи и повреждения, избегать наитщательнейше всякие излишние издержки, ограничиваясь сущею надобностью и очевидною пользою». В Уставе было записано, что императрице должно ежедневно доносить о пище воспитанниц. Дневной рацион воспитанниц Мариинского института состоял из куска черного хлеба и «питья по лекарскому усмотрению» на завтрак; супа и каши с мясом (или овощами) в скоромные и с рыбой в постные дни, а также блюда, означенного в меню как «жареное» на обед; ужин состоял из двух блюд. То есть детей кормили так, как они, конечно, не могли быть накормлены в своих нищих семьях. Однако питание было организовано таким образом, чтобы дети получали еду в соответствии со своим социальным статусом и с учетом перспективы возвращения в прежние условия нищенского существования.
Для сравнения: дневной рацион одного дня императрицы обходился государству в 25 руб., если она обедала одна, и в 800 руб., если приглашались гости числом до 35 человек. Содержание же одной воспитанницы вместе с затратами на питание, одежду и обучение в год составляло 200 руб. Из приведенных данных видна колоссальная разница в затратах на питание представителей разного сословия.
Императрица заботилась о судьбе выпускников своих заведений. Именно поэтому если сирота сразу по окончании обучения выходила замуж, то ей давалось 100 руб. приданого.
В Мариинских образовательно-воспитательных заведениях жизнь строилась так, чтобы воспитанницы ни минуты не проводили в праздности. Существовал четкий, не меняющийся со временем распорядок дня. Подъем в 6.00 утра. Молитва. Завтрак. С 7.00 до 9.00 часов — учение. С 9.00 до 12.00 часов— женские рукоделия. В 12.00 часов — обед. С 12.00 до 14.00 часов дня — «отдохновение, гуляния, забавы». С 14.00 до 19.00 — упражнения. С 19.00 до 20.00 — отдохновение. В 20.00 часов — ужин. В 22.00 — отбой.
На примере названных учебных заведений Мария Федоровна впервые в России опробовала метод дифференцированного обучения воспитанников в зависимости от их способностей. Питомицы подразделялись на способных и неспособных. В соответствии с этим первые воспитывались в учебных классах, вторые — в хозяйственных. Признанные способными девочки обучались катехизису, чтению и письму на 3-х языках (русском, французском, немецком), арифметике, рисованию, тонким женским рукоделиям, вышивке золотом, шелками, плетению кружев.
Неспособные воспитанницы определялись в хозяйственный класс, где обучались приготовлению еды, созданию и сохранению припасов, времени выгодных закупок и низких цен, засолке, сушке, а также другим хозяйственным навыкам — шитью, стирке, глаженью, выбору материи, умению вести счет всему, т. е. из них приготовлялись первоклассные экономки. Им и книги для чтения рекомендовалось давать соответствующие. Впоследствии этот принцип был применен и в Воспитательных домах, и в других образовательных и воспитательных заведениях для низшего класса и людей с ограниченными возможностями.
Государыня много внимания уделяла, наравне с физическим, умственному и нравственному воспитанию, так как хотела сделать своих питомцев полезными членами своего нового Отечества. Об этом свидетельствуют многочисленные исторические источники. В московских и петербургских архивах хранятся папки с проектами Уставов, правил, инструкций и их многочисленными правлеными копиями учреждений, созданных Марией Федоровной. В них представлены конкретные планы деятельности патронируемых ею учебных заведений, сведения об источниках финансирования, о правилах гигиены, о распорядке дня и пр. Тщательно прописаны конкретные инструкции каждому должностному лицу от главной надзирательницы до лекаря или эконома.
Принуждая питомиц Мариинских институтов (аналогичное было создано и в Санкт-Петербурге) помногу часов в сутки заниматься рукоделиями, императрица надеялась дать им в руки способ, в случае необходимости, поддержать себя своими трудами.
Создавая училище для беднейших девиц, императрица напоминала: «Сии девицы, весьма бедные, должны возвратиться к родителям. Так должно их приготовить к будущему состоянию и не выводить из того круга, который природа для них начертала. Надобно остерегаться, чтобы не дать им новых потребностей и даже знаний, которые могут обратиться в тягость их родителям, когда они возвратятся домой». Это главное кредо имело целью привить питомцам мысль о правильности устройства мира, исключить возможность протеста.
Считая искусство важной частью воспитания, Мария Федоровна способствовала его процветанию в институтах и любила принимать подарки от институток в виде художественных произведений.
Хотя императрица большее внимание уделяла организации и совершенствованию женского образования, не были оставлены ею без внимания и образовательно-воспитательные заведения для юношей. Еще в 1772 г. на средства промышленника Прокофия Акинфовича Демидова (205 ООО руб.) было учреждено Коммерческое воспитательное училище в Москве. Устроено оно было при Московском воспитательном доме. Первоначально оно не котировалось в среде купцов и промышленников Москвы. В 1799 г. заведение было переда, но Павлом I под покровительство супруги, получило самостоятельность. Мария Федоровна перевела училище в Санкт-Петербург, поскольку столичные купцы желали обучать в заведении своих детей и отрывали их от дома, посылая в Москву. Главная цель заведения — подготовить коммерсантов, могущих вести непосредственные «сношения с заграницей», — начала реализовываться именно в Северной столице.
В училище было хорошо поставлено теоретическое и практическое преподавание иностранных языков, в соответствии с требованиями времени проходило обучение общеобразовательным дисциплинам. Впоследствии в программу подготовки коммерсантов добавились такие специальные предметы, как коммерческая арифметика, товароведение, бухгалтерия и т. д.
С развитием общего уровня купеческой образованности в Москве стала ощущаться потребность в заведении и в этом городе. В 1804 г. на средства купцов было открыто Коммерческое воспитательное училище в Москве. Оно также было взято под патронат императрицей. Коммерческие училища в обеих столицах были открыты для детей всех сословий.
После смерти супруга Мария Федоровна еще активнее стала заниматься благотворительной деятельностью. Все вопросы по организации новых и жизнеобеспечению имеющихся патронируемых ею заведений она гораздо легче, чем с супругом, решала с сыном-императором.
В 1810 г. был учрежден для образования юношества, «особо предназначенного к важным частям государственной службы», Императорский Александровский лицей. Он был задуман Александром Павловичем для обучения младших братьев Николая и Михаила. Под эти цели он пожертвовал собственные апартаменты в Царском Селе рядом с Екатерининским дворцом. Однако императрица-мать решительно воспротивилась обучению в нем сыновей. Лицей как привилегированное воспитательно-образовательное учреждение закрытого типа был тем не менее открыт 11 октября 1811 г.
В него принимались «лишь отличнейшие воспитанники дворянского происхождения», а «курс ученья состоял из предметов, приличных важным частям государственной службы и необходимо нужных для благовоспитанных юношей». Лицей вошел в Ведомство учреждений императрицы Марии в 1843 г.
Для образования юношей были созданы также Николаевский Гатчинский сиротский институт (1803 г.) и Московское техническое училище.
К числу несомненных заслуг Марии Федоровны, о которых должны с благодарностью помнить потомки, относится начало обучения в России детей с ограниченными возможностями. Как и в большинстве других случаев возникновения и развития новых социальных институтов поддержки, создание первого училища для глухих было вызвано к жизни очередной трагедией в царской семье: у Александра I от одной из фавориток родился внебрачный глухонемой ребенок. Несмотря на то что во второй половине XVIII в. многие глухие дети находили приют в Московском воспитательном доме, обучением их практически не занимались. Часть их, как и многие другие питомцы, направлялась на воспитание в семьи по деревням, которым выплачивалось за это дополнительное вознаграждение, часть содержалась в специальных группах Воспитательного дома. Надзирателям предписывалось воспитывать у глухих детей элементарные культурные навыки. Общение в группах осуществлялось с помощью мимики и жестов. Ремеслу глухих учили в мастерских Воспитательного дома, а также отдавая в учение частным лицам по договору.
Лишь только забота о судьбе внука побудила императрицу к действенным мерам в этом направлении: она поручила Г.И. Вилламову выписать из-за границы одного из наиболее известных профессоров, чтобы учредить в Петербурге Училище глухонемых.
В XIX в. в Европе в обучении людей с проблемами слуха преуспевал Парижский институт глухонемых, который в этот момент возглавлял аббат Сикар.
В результате переписки воля императрицы была исполнена, о чем сообщается в рапорте статского советника князя Д. Волконского на ее имя: «Во исполнение Высочайшего Вашего Императорского Величества повеления от 14 минувшего октября воспоследовавшего о учреждении в городе Павловске опытного училища глухонемых оное училище сего декабря 2 дня было открыто». Это событие датировано 1806 г.
В «Деле о Павловском Опытном Училище глухонемых и о переводе его в С.-Петербург» (1880 г.) имеется список первых 13 учеников. Первым в училище был записан 11 летний Иван Раевский (декабрь 1806 г.). Вместе с ним стали воспитанниками училища девочки «из простых» Анна Крашенникова (13 лет), Ульяна Никитина (15 лет) и Дарья Николаева (12 лет). Две последние — питомицы Воспитательного дома. Борис и Александр Меллеры (13 и 14 лет соответственно) поступили в училище в январе 1807 г.
Первым наставником российских глухонемых стал прибывший из Польши (г. Вильно) поляк Винцент-Ансельм Зыгмунт. Он являлся и учителем, и организатором учебно-воспитательной работы в училище глухонемых с декабря 1806 по март 1810 г. Ксендз-миссионер В.-А. Зыгмунт 10 месяцев изучал систему обучения глухонемых по «мимическому методу» в Вене под руководством ученика Ш.М. Делепе И. Мая. Вернувшись из Вены, В.-А. Зыгмунт занимался частным обучением глухонемой девочки, создал эстампы ручной азбуки.
Приняв приглашение в Павловск, В.-А. Зыгмунт осуществлял обучение глухих, как следует из переписки Марии Федоровны с парижским специалистом аббатом Сикаром, весьма успешно. Императрица, в частности, писала о В.-А. Зыгмунте: «Он доказал свою способность тем, что ученики его в течение года стали правильно писать, считать и даже произносить слова внятным образом, а некоторые и довольно свободно. Но понятия о божестве и о религии остаются для них еще недоступны...». Между тем императрица считала в числе главных предметов «опознание веры», и именно православной христианской веры, которой ксендз преподать воспитанникам не мог. В 1810 г. В.-А. Зыгмунт прекратил свою преподавательскую деятельность в училище и вернулся на родину, как указано в документах, по состоянию здоровья. Впоследствии смысл богослужения, порядок служб ученикам объясняли на уроках Закона Божьего и в особых «беседах», утвержденных в 1859 г. при помощи жестов, дактиля и письма. Глухие воспитанники, как и воспитанники всех других воспитательных заведений Марии Федоровны, читали жестами молитвы утренние, вечерние, перед и после еды, перед и после учения.
Участие в судьбе глухонемых принимал и Александр I. Он поручил князю А.Б. Куракину провести переговоры с Сикаром на предмет приглашения в Россию учителя из Парижа. По предложению аббата Сикара в Россию должны были поехать наставник Парижского института глухонемых Жан Батист Жоффре и в качестве ассистента глухой Лоран Клерк. Однако Александр I посчитал, что довольно и одного специалиста, и контракт был заключен только с Ж.Б. Жоффре в 1810 г. Л. Клерк в 1816 г. был приглашен в США и стал основателем американской школы. Доплату к жалованью, определенному в 2 тыс. руб., в размере 3 тыс. руб. Мария Федоровна выплачивала из своих средств.
В 1810 г. училище получило новый устав и штат и было переведено в столицу — во Вдовий дом на Выборгской стороне. Директор училища Ж.Б. Жоффре быстро выучил русский язык и преподавал его ученикам наравне с французским.
В 1816 г. Мария Федоровна подарила на содержание училища 256 тыс. руб. По ее воле у Красного моста в Санкт-Петербурге в 1817 г. было куплено здание, в которое после перестройки в 1820 г. переехало училище. В здании архитектор П.С. Плавов устроил домовую церковь. В С.-Петербургское училище приглашались и законоучители римско-католического вероисповедания для занятий раз в неделю с деть-ми-иноверцами. Газета «Северная пчела» в 1814 г. писала, что число учеников возросло до 32 и что познания их гораздо улучшились. Мария Федоровна часто присутствовала на уроках и экзаменах в училище, посещали его Александр I, Николай I, Александр II.
Кроме детей, воспитывающихся безвозмездно, в училище принимали детей из благородных семей с платой 650 руб, в год и «из других состояний» — с платой 450 руб. Со временем штат училища увеличивался. Воспитанников обучали портняжному, столярному, токарному, литографскому и типографскому делу, девушек — разным рукодельям.
С 1817 по 1821 г. учителем рисования при училище состоял глухонемой рисовальщик и гравер Карл Гампельн, воспитавший художника Николая Ивашенцова, который в 1821 г. нарисовал первую в России «ручную азбуку глухонемых». Позже в училище свыше 30 лет преподавал другой глухой художник, воспитанник А.Г. Венецианова Александр Веллер.
К 1828 г. количество воспитанников увеличилось до 51. Кроме того, за плату обучались еще 46 человек. Из них вышли чиновники, учителя в самом заведении, рисовальщики, живописцы, наборщики, печатники и другие специалисты.
Озаботившись глухонемыми, императрица решила заняться и проблемами обучения слепых детей. В Гатчине в 1806 г. ею было основано первое училище для слепых питомцев Воспитательного дома. Основателем и первым педагогом в школе слепых стал приглашенный Александром I французский специалист Валентин Гаюи.
Так благодаря проблемам в царской семье началось обучение людей с ограниченными возможностями. Это был прогрессивный, поистине милосердный шаг, хотя специализированные заведения и удовлетворяли лишь мизерную часть нуждающихся в образовании инвалидов.
Построив в государстве обучение и воспитание юношества в строго определенных дозированных рамках, императрица основное внимание уделяла профориентации своих питомцев. Благодаря этому решались две важнейшие политические государственные задачи, а именно: воспитывались законо- и богопослушные граждане с нивелированными потребностями и пополнялись ряды профессиональных рабочих и ремесленников, столь необходимых стране в эпоху становления капитализма.
Безусловно, такой объем работы было не под силу выполнить одному человеку, даже такому работоспособному и незаурядному, какой была императрица Мария Федоровна. Нет сомнений, что многочисленные мемуаристы, описывающие деяния Марии Федоровны на поприще призрения, и исследователи архивных данных XVIII—XIX вв. как могли приукрашали их, желая представить императрицу как человека, круглосуточно занимающегося только делами благотворения. Однако известно, что «постоянные празднества и развлечения сделались для нее потребностью, как бы превышавшую ее возраст». Императрица жила полнокровной светской жизнью, отнимавшей у нее уйму времени. Это обстоятельство объективно требовало наличия добросовестных и трудоспособных помощников для того, чтобы оперативно решать многочисленные проблемы организации помощи нуждающимся. Тем более что помимо воспитательных заведений под патронат императрицы поступали все новые и новые учреждения (в 1797 г. их было уже 8, а в 1828 г. — 51). Значительную часть их она создала сама.
Проблемами благотворительных заведений, состоящих под патронатом императрицы, занимался ее статс-секретарь Г.И. Вилламов, а также специальная Канцелярия. Однако все решения по подведомственным императрице заведениям принимались лично ею. Нередко в конфиденциальной беседе со своим секретарем она высказывала «мысли вслух» в виде раздумий или пожеланий лучшего устройства своих заведений. Г.И. Вилламов принимал их к сведению и успешно реализовывал в своих проектах. Императрица, видимо, просто знакомилась с большинством готовых проектов, а собственноручно только вносила поправки и необходимые, с ее точки зрения, дополнения, давала рекомендации.
Мария Федоровна, как правило, регулярно посещала свои заведения, особенно учебные. Перерывы, если и случались, были обусловлены объективными причинами, например карантинами по случаю болезни питомцев. Это следует опять же из дневниковых записей Г.И. Вилламова. В записи дневника, датируемой 10 июня 1807 г., читаем: «Я отправился д0 9 часов утра в Воспитательный дом, куда должна была приехать императрица, не посещавшая его около двух месяцев вследствие бывшей там кори. Она прибыла в 9 часов и, обойдя все заведения вместе с Крейтоном, в классе приказала мне и Крейтону проэкзаменовать воспитанников из латинского языка, и оказалось, что они не знают спряжений. Императрица высказала свое неудовольствие и отбыла в час дня. <...> Императрица возобновила разговор об обучении и попросила меня присутствовать иногда на уроках в этом заведении, а назавтра непременно». Г.И. Вилла-мов добросовестно выполнял поручения императрицы, о чем свидетельствует запись 12 июля: «Я был на уроках в Воспитательном, в классах Латинского языка, и нашел, что метода преподавания учителями прекрасная, и дети делают достаточные успехи».
Зачастую Г.И. Вилламов командировался императрицей в то или иное заведение для локализации вскрытых там чиновниками недостатков. Так, в августовских записях 1810 г. Григорий Иванович зафиксировал, что императрица «в 12 часов потребовала к себе, чтобы сказать, чтобы я ехал в Гатчину, так как Рюль нашел в доме для бедных пищу дурной и многих слепых, которых можно вылечить».
Изредка случающиеся в императорских образовательных заведениях конфузы также отражены в дневниковых записях Г.И. Вилламова: 22 июня 1810 г. «Мария Петрова, воспитанница Смольного, которая забеременела от швейцара Карманова, была изгнана за это из Института. У ней родился сын». Эта запись, на наш взгляд, ярко показывает дискриминационную политику по отношению к женщине, преступившей общепринятые правила нравственности: очевидно, что юное, оторванное от реальной жизни создание было гораздо менее виновно в проступке, чем взрослый швейцар.
Однако о наказании последнего и не упоминается, а девочка была с позором изгнана из заведения.
24 октября Г.И. Вилламов записал: «После обеда императрица послала меня к Государю переговорить о повышении платы за пансионерок, о которых она уже условилась с госпожою Адлерберг, а именно от 400 до 600 руб., чтобы удовлетворить потребности Смольного института, который остался без денег, и за этот год предвидим дефицит в 43 тыс. руб. Она предложила, чтобы эта повышенная плата была внесена уже за нынешний год всеми членами императорской фамилии, имеющим пансионерок, что даст около 20 тыс. руб. Я составил расчет; ее пансионерок оказалось на 10 тыс. руб.».
Аналогичные записи нередко встречаются в архивных документах. Это дает право утверждать, что в первую очередь необходимые для дальнейшего функционирования императорских благотворительных заведений ресурсы изыскивались из внутренних резервов, т. е. из карманов Романовых как самых богатых людей империи.
Не только вкладом в рост и развитие образовательных заведений прославилась супруга Павла I. На ее счету немало новых лечебных учреждений и заведений для призрения инвалидов, старцев и людей, оставшихся по разным причинам без средств к существованию. Овдовев в возрасте сорока с небольшим лет, Мария Федоровна озаботилась судьбами других вдов, в первую очередь военнослужащих. В 1803 г. она создала Вдовьи дома в Москве и Санкт-Петербурге.
Эти учреждения представляли собой приюты для вдов, оставшихся после смерти мужей без средств к существованию. Право на помещение в заведение имели только те вдовы, чьи мужья прослужили на военной или гражданской службе не менее 10 лет. Впоследствии в заведение стали также принимать вдов и девиц, прослуживших в учреждениях императрицы Марии не менее 15 лет, удостоенных за беспорочную службу Мариинским знаком отличия (был введен 14 ноября 1828 г. Николаем I в память об усопшей матери).
Дети вдов, находившиеся во Вдовьих домах, получали привилегии для поступления в учебные заведения. Дочери потомственных дворян принимались без баллотировки.
Средства на существование Вдовьи дома получали от доходов Воспитательных домов, которые должны были в течение 20 лет выделять на их содержание по 20 ООО руб. Московский вдовий дом, созданный 12 мая 1803 г., первоначально размещался в ветхом здании оспенной больницы. В 1812 г. планировалось перевести его в здание на Кудринской площади. (Современный адрес: Площадь Восстания, 1/2. Здесь с 1936 г. размещается Центральный институт усовершенствования врачей, современное название — Российская медицинская академия последипломного образования.) Однако этому помешала война с французами. В здании был развернут госпиталь на 3 тыс. человек. Во время пожара в Москве здание сгорело (а вместе с ним и 700 русских воинов, которых не смогли эвакуировать). В 1814 г. оно было выстроено заново. Судя по рассказу знаменитого русского литератора А.И. Куприна «Святая ложь», детство которого прошло в Московском вдовьем доме (ему было четыре года, когда его мать за неимением средств к существованию оказалась в числе призреваемых), условия жизни в нем были вполне сносными.
Ввиду того что желающих попасть в Дом было очень много, а среди призреваемых было немало относительно молодых крепких здоровых женщин, императрица решила занять их полезным для общества делом, которое, в случае успеха, могло решить проблему их самообеспечения. В 1814 г. были приглашены для работы в больнице 24 обитательницы Санкт-Петербургского вдовьего дома. Императрица повелела выбрать вдов, отличающихся кротостью, благонравием, хорошим поведением, изъявивших желание посвятить себя богоугодному делу — уходу за больными. После годичного испытания 12 марта 1815 г. 16 вдов были признаны пригодными к этой работе. Они были приведены к присяге. Вдовам была установлена оплата — по 5 руб. за две недели работы. Дело имело успех. Аналогичная работа была проведена с московскими вдовами.
В 1818 г. был официально утвержден институт сердобольных вдов (не как учебное заведение, а как особый социальный статус), а при больницах стали организовывать курсы сиделок. Прослужившие в звании сердобольных вдов 10 лет получали ежегодное вознаграждение в размере 150 руб. Через каждые пять лет вознаграждение увеличивалось, а через 25 лет удваивалось.
По уровню медицинской квалификации сердобольные вдовы занимали среднее положение между санитарками и младшими медсестрами. Прежде чем быть допущенными к уходу за больными они познавали основы первоначальной медицинской подготовки. Им преподавались сведения по уходу за больными, этические правила взаимоотношений с пациентами, их знакомили с методиками выполнения основных медицинских процедур и приема лекарств. Главный врач Мариинской больницы Христофор фон Опель в 1822 г. издал учебное пособие «Руководство и правила, как ходить за больными, для пользы каждого, сим делом занимающегося, а наипаче для сердобольных вдов, званию сему особенно себя посвятивших <...>».
В нем, помимо элементарных правил ухода за больными, говорится о том, какими физическими и нравственными качествами должны обладать женщины, посвятившие себя уходу за больными.
Таким образом, в России благодаря Марии Федоровне началась и более уже никогда не прерывалась профессиональная подготовка младшего медперсонала, и женщины не только были привлечены к работе в лечебных заведениях, но сегодня практически полностью вытеснили из этой сферы мужчин. Между тем труд этот не считался прежде женским. При Петре I роль сиделок выполняли отставные солдаты.
Вдовьи дома пользовались огромной популярностью у женщин, и число желающих попасть в них на жительство ежегодно возрастало. Принять всех было просто невозможно. Эта проблема также неоднократно обсуждалась в салоне императрицы, что следует из дневника Г.И. Вилламова. Окончательно вопрос о правилах помещения во Вдовий дом был решен только при Николае I.
При Павле I стали приниматься меры по улучшению медицинского обслуживания населения. Под покровительством Павла I состояли Павловская больница, которая была открыта 14 сентября 1763 г., первоначально на 25 коек. Она ни на минуту с этого момента не прекращала своей лечебной деятельности, и сегодня это — 4-я городская клиническая больница, одно из крупнейших в Москве многопрофильных лечебных учреждений. На ее базе находится несколько кафедр Российского медицинского университета им. Н.И. Пирогова и медицинского факультета Российского университета дружбы народов.
По восшествии на престол Павел I немало внимания уделял различным социальным проектам, к чему его обязывало звание великого магистра Мальтийского ордена. Орден этот, как известно, был основан первоначально с благотворительной целью — оказывать помощь паломникам в святые места. Поскольку в империи слабо было развито здравоохранение, именно ему, как одному из самых слабых к началу его царствования звеньев государственной машины, Павел I уделял приоритетное внимание. Он держал под персональным контролем все мелочи организации медицинской помощи в стране, вплоть до личного участия в распределении и создании на местах условий для дипломированных повивальных бабок; учредил особых инспекторов с целью наблюдения за аптеками и госпиталями; следил за больничным строительством. Во всех губерниях, кроме Москвы и Санкт-Петербурга, были учреждены врачебные управы в составе штадт-физика, оператора и акушера. Управам были подчинены уездные и военные врачи, казенные и частные аптеки.
В 1799 г. началось строительство комплекса новых зданий Военного госпиталя в Москве и Санкт-Петербурге, на что было ассигновано 500 тыс. руб. Были учреждены Медикохирургические академии в обеих столицах...»
ПРОДОЛЖЕНИЕ: ЧАСТЬ 3.