Пришло время покидать Энгельс, вылетать из гнезда во взрослую, настоящую военную жизнь. Энгельсский аэродром истребительный полк покинул первым, 9 апреля. По дороге в Москву требовалось «переобуться» с лыж на колеса на транзитном аэродроме Разбойщина. Но колес не было, и они крепко застряли на этом захолустном аэродроме, который, оправдывая свое зловещее название, оказался очень неприятным местом. «Гарнизончик кошмарный, — писала Нина Ивакина. В центре аэродрома она увидела «озеро из масла и бензина, на берегах которого масса мертвого транспорта, повсюду навалены кучи говна. В столовой с потолка капает всякая гадость прямо в тарелки». Радио не было. Света и воды тоже. После сносного житья в Энгельсе условия, в которые они попали в Разбойщине, многим показались совершенно невыносимыми. В бараке, где всех поселили, было очень тесно, кормили из рук вон. Нине Ивакиной много хлопот доставили механики, возмущенные как плохой кормежкой, так и еще сильнее, чем раньше, бросавшейся здесь в глаза разницей в питании командиров и подчиненных. «Начальство устроилось, а нас посадили на голодный паек!» — возмущалась Соня Тишурова, подбивая подруг вообще не ходить в столовую. С точки зрения Нины Ивакиной, суп и каша, шестьсот граммов хлеба в день — нормальная красноармейская еда, вполне хорошая по военному времени. Сама Ивакина получала командирский паек с колбасой, сыром и маслом.
Неделя шла за неделей, а колеса не привозили. Девушки, как записывала Ивакина, «пели и играли», чтобы занять время. Аня Демченко улетела на У-2 в Саратов, причем никто не знал, по чьему приказу. Она где-то заблудилась, пошла на вынужденную посадку и скапотировала, однако осталась жива и невредима. Заняться было нечем, и Катя Буданова решила немного обустроить жизнь полка, построив на аэродроме «удобства». Нина Ивакина зафиксировала окончание строительства, записав: «Летчики сотворили прелестный деревянный сортирчик с залом ожидания и пр. и пр.». Деревянный домик «держался прямо на честном слове», но его увивали прутья, как самую лирическую беседку, а конструкция была очень оригинальна. На туалете сделали надпись: «12 апреля 1942 г. Главный инженер Буданова, главный конструктор Хомякова. Доски воровали все». […]
«Ближе к фронту в Анисовку», как с горькой иронией писала Ивакина, перелетели 14 мая. Ивакина продолжила запись: «Настроение у летчиков убийственное — тыл». Кругом была степь, мирная, покрытая майскими цветами, в разросшемся вокруг узловой железнодорожной станции поселке доцветали сады. Аэродром оказался очень хороший, на большом зеленом поле. Нина Ивакина сразу организовала волейбольную площадку, но среди летчиц нарастал ропот. Их не устраивало то, что полк не отправили на фронт, не устраивала плохая, не фронтовая, а тыловая — кормежка в столовой, не устраивала нелетающая, притеснявшая их на каждом шагу командир полка. «Казаринова утверждает, что мы не готовы, — писала родным Лера Хомякова. И продолжала: — Все изменилось, с Расковой они не дружат». Плохие отношения между Казариновой и их обожаемой Расковой, конечно, не добавляли командиру полка популярности. Недовольство росло, пока наконец дело не дошло до открытого противостояния.
Нина Ивакина, с документальной точностью фиксировавшая конфликт в своем дневнике, записала, что у «людей» настолько «плохое настроение», что командир второй эскадрильи Прохорова стала давать летчицам разрешения на вылет, не спрашивая позволения у Казариновой. Основным информатором Нины Ивакиной по поводу настроений среди летчиц (о которых она, вероятно, докладывала командиру и комиссару полка) была штурман полка Зулейка Сеидмамедова. Именно от нее Ивакина узнала, что летчики второй эскадрильи написали письмо Сталину, планируя переслать его через Раскову. В письме летчиц говорилось о том, что «окончание боевой программы искусственно тормозится и летчиц совершенно напрасно держат в таком недоверии», тогда как все они имеют около двух тысяч часов налета. Как передала Ивакиной штурман полка, среди летчиков второй эскадрильи «проскальзывали такие разговоры, что было бы совсем неплохо, если бы эта хромая ведьма разбилась, да вот только жаль для нее самолета». Как удалось «после длительных наблюдений» установить Ивакиной, центром таких настроений была лейтенант Хомякова.
Летчицы Клава Блинова и Ольга Голышева, в неудержимом юношеском максимализме, открыто выражали общее мнение: «Мы ненавидим командира. Она трус!» Всем было ясно, что Казаринова не подходит к Якам не из-за хромоты. Она отлично пилотировала старые примитивные истребители, но с Яком раньше не сталкивалась и сейчас не считала нужным его осваивать. По ее мнению, командиру боевого летного полка было совсем не обязательно летать самому.
Руководители двух других женских полков понимали, как важно быть в воздухе вместе со своими летчицами. Комиссар ночных бомбардировщиков Евдокия Рачкевич считала, что даже комиссар летного полка непременно должен летать. В Энгельсе она нашла время выучиться — конечно, не на летчика, а на штурмана — и, преодолевая постоянно мучавшую ее тошноту, летала так часто, как только ей позволяли. А Раскова, хоть и была штурманом, а не летчиком, решила, что имеет моральное право командовать полком Пе-2 только в том случае, если будет сама летать на «пешке». Самолет Пе-2 был капризен и сложен в управлении, налет у нее — совсем небольшой, но Раскова была бесстрашна, талантлива и упорна. Она училась вместе со всеми остальными (имевшими налет в десятки раз больше, чем у нес) и в первом самостоятельном вылете показала, что училась на совесть. Как только ее самолет набрал высоту, из одного мотора начала выбиваться белая струя дыма: мотор отказал. Летчицы смотрели на нее с земли в страшном волнении. Маша Долина до хруста сжимала кулаки: как Раскова, летчица с небольшим опытом, сможет выйти из такого положения «Господи, помоги ей сохранить скорость!» – молилась Богу комсомольская активистка Долина, и не она одна.
Словно услышав их, Раскова правильно зашла на посадку и, не теряя направления, легко приземлилась, причем не на фюзеляж, а на колеса, что с неработающим мотором было намного сложнее. […]
Армии уходили, полк Евдокии Бершанской все время перелетал на новые аэродромы, все дальше и дальше в глубь советской территории. Аэродромы, которые частенько оказывались за обрезом карты. Настроение было подавленное, физические силы на исходе. Как-то дождливым вечером, когда в ожидании прилета разведчика погоды все собрались у командного пункта, Женя достала из планшета потрепанную книжку — повесть «Как закалялась сталь» — и начала тихо читать. Сначала никто не обратил внимания, но постепенно девушки одна за другой стали подсаживаться к Жене поближе, слушая историю Павки Корчагина.
Клуб LivreLady – это объединение женщин разных профессий, возраста, семейного положения и географии. Более трёх лет участницы собирают женские проблемы, исследуют успешные и провальные стратегии современной женщины, создают инструменты преодоления самых распространенных трудностей.
Вы можете помочь проекту, присылая свои вопросы, проблемы и решения на тему обучения, карьерных стратегий, быта и коммуникаций по адресу livrelady@livrezon.ru
→ LivreLady ВКонтакте
→ LivreLady в Telegram
→ LivreLady на YouTube
Концентрированная книга издательства LIVREZON складывается из сотен и тысяч проанализированных источников литературы и масс-медиа. Авторы скрупулёзно изучают книги, статьи, видео, интервью и делятся полезными материалами, формируя коллективную Базу знаний.
Пример – это фактурная единица информации: небанальное воспроизводимое преобразование, которое используется в исследовании. Увы, найти его непросто. С 2017 года наш Клуб авторов собрал более 80 тысяч примеров. Часть из них мы ежедневно публикуем здесь.
Каждый фрагмент Базы знаний относится к одной или нескольким категориям и обладает точной ссылкой на первоисточник. Продолжите читать материалы по теме или найдите книгу, чтобы изучить её самостоятельно.
📎 База знаний издательства LIVREZON – только полезные материалы.