Доставленному в госпиталь университета им. Джорджа Вашингтона Рейгану было срочно сделано переливание крови, а затем была произведена операция по извлечению пули, которая пробила левое легкое и остановилась в двух сантиметрах от сердца. Схваченному на месте преступления сыну состоятельного нефтепромышленника, Джону Уорнеку Хинкли, человеку без определенных занятий, состоявшему некогда в нацистской партии Америки, но изгнанному из нее по подозрению в принадлежности к агентуре ФБР, было предъявлено обвинение в покушении на президента США и нанесении серьезных ран еще трем лицам. (Джеймс Брэйди, пресс-секретарь Белого дома, раненый Джоном Хинкли, остался полностью парализованным на всю жизнь.) Предвосхищая возможность возникновения всевозможных слухов, пресса США констатировала, что Хинкли «не имел ничего общего с теми, кто совершает в мире государственные перевороты и революции».
Люди, помнившие реакцию американцев на убийства братьев Кеннеди, на покушения (по счастливой случайности неудачные) на президента Форда, не могли не обратить внимание на то, что сообщения о покушении на Рейгана и его ранении не только не вызвали возмущение и обеспокоенность, но были восприняты широкой общественностью как нечто вполне естественное. Аналогичным образом на первых порах отреагировала на покушение и американская пресса, еще раз напомнившая своим читателям о действии «нулевого фактора». Если в сообщениях прессы и фигурировало недоумение, то лишь по поводу того, что «нулевой фактор» проявился так скоро после въезда Рейгана в Белый дом. Отношение к происшедшему и к самому президенту менялось буквально с каждой новой информацией, выплескивавшейся на первые страницы газет и в радио- и телевизионные репортажи. Американцам рассказывали, что до того, как Рейган был доставлен в госпиталь, ни он сам, ни сопровождавшие его агенты секретной службы не знали о ранении, хотя струйка ярко-алой крови, сочившаяся по уголкам рта президента, свидетельствовала о том, что с ним что-то произошло. (Агент секретной службы Дж. Парр, резко втолкнувший Рейгана в машину в те роковые секунды, боялся, что он сломал президенту ребро и оно пронзило легкое.)
Будучи доставлен в госпиталь, президент с помощью сотрудников охраны прошел в помещение, но при входе в палату неотложной помощи силы его покинули и он опустился на одно колено со словами: «Мне трудно дышать». Тщательное обследование президента показало, что одна из шести пуль с алюминиевой головкой, разрывающейся на мелкие фрагменты при соприкосновении с любой поверхностью, попала в корпус президентского лимузина, разрывная ее часть дезинтегрировалась, а сама сплющенная в плоский диск пуля рикошетом и практически на излете прошла в щель между корпусом машины и открытой дверью, вошла в левую подмышку Рейгана, оставив на его теле небольшой надрез, внешне похожий на царапину. После обследования его перевезли в операционную. В течение этих нескольких часов при активном участии оперативно подключавшихся сотрудников аппарата Белого дома и представителей прессы стал формироваться совершенно новый, много более симпатичный образ главы американского государства, который в значительной мере сохранялся на протяжении почти всех последующих лет пребывания Рейгана в Белом доме даже в условиях неблагоприятных событий в стране или его непопулярных личных решений и действий.
Конечно, и это требует присутствия духа и мужества, и далеко не каждый способен на подобные вещи, тем более в таком возрасте и при таких обстоятельствах, но, видимо, поняв в какой-то момент, что его жизни не угрожает опасность, Рейган повел себя так, как, в его представлении, должен был вести себя настоящий мужчина из голливудских кинолент. Прежде чем его уложили на операционный стол, он шутливо поинтересовался у хирургов, все ли они являются республиканцами, на что те вполне серьезно ответили, что сегодня они все республиканцы. И в короткой реплике раздевавшей его медицинской сестре («А что, если об этом узнает Нэнси?»), и во фразе, которой он встретил срочно доставленную в госпиталь жену («Прости, дорогая, я забыл пригнуться»), и в вопросе, адресованном собравшимся у его кровати помощникам («А кто же остался в лавке?»), и в ряде других ситуаций в госпитале президент проявил качества, очень ценимые американцами (да и не только американцами) —чувство юмора и твердость духа, даже если все или почти все его остроты и реплики были известны по голливудским фильмам прошлых лет или анекдотам. В одной из своих записок обслуживающему персоналу (ему было запрещено разговаривать после операции), Рейган процитировал Уинстона Черчилля: «Нет чувства более радостного, чем осознание того, что в тебя стреляли безрезультатно». Американцы были потрясены и очарованы своим президентом. «В будущем критика политического курса Рейгана будет всегда четко отделяться от оценки его качеств как человека»,— заметил Л. Кэннон. Индекс популярности президента, вернувшегося к исполнению своих обязанностей в конце апреля, подскочил до 68%.