Л. Н. Толстой в возрасте 82 лет писал в своей записной книжке: «В глубокой старости думают, что доживают свой век, а, напротив, тут-то идет самая драгоценная, нужная работа жизни и для себя и для других. Ценность жизни обратно пропорциональна квадратам расстояния от смерти».
Действительно, человечеству давно известны примеры вдохновенного творчества в глубокой старости. Так, Гёте в 82 года написал «Фауста», а Верди в 79 лет создал одну из своих лучших опер — «Фальстаф». И. П. Павлов в 85-летнем возрасте выполнил ряд замечательных работ по высшей нервной деятельности, а Бернард Шоу в 90 лет писал блистательные статьи.
Дело не только в сотнях известных нам биографий выдающихся деятелей, увлеченных и увлекавших своим творчеством в глубокой старости, дело в новой грани, оттенке, который вносит интеллектуальная деятельность старых людей в жизнь общества. Представление о старости как о надвигающихся мрачных сумерках человеческого разума, скованности и леденящего холода чувств неверно. Оно порождено смешением категорий болезни и старения, атеросклеротических поражений мозга и физиологических возрастных изменений.
В мрачной книге «Человек без личности» западногерманский врач и социолог И. Бодамер отмечает, что в нашем современном мире старики — это как бы люди без роду, без племени, они не играют никакой роли, не занимают причитающегося им места в обществе и не выполняют никаких функций. Накопленный опыт, жизненная мудрость, по мнению И. Бодамера,— все, что в прежние времена превращало старость в квинтэссенцию всех жизненных этапов, духовное сокровище каждого человека ныне обесценено и не нуждается в передаче из рода в род: ведь сегодня на долю одного-единственного поколения выпадает больше внешних и внутренних перемен, чем раньше происходило на протяжении целого века. Мысли эти — выражение неудовлетворенности положением старого человека в ряде стран, его материальной необеспеченностью, невниманием к нему со стороны общества и государства. Правильно говорят, что по отношению к старым людям можно судить о гуманности общественного строя. Пример тому — государственная и общественная система отношения к старому человеку у нас в стране.
Конечно, забота о старости — это забота о самом себе в настоящем или будущем. Но важно и другое; опыт, мудрость, объективность, реализм, соизмеримость с прошлым, желание передать, научить вносят старые люди в жизнь общества, определяя связь времен, последовательность развития, без которого невозможен был бы прогресс. Все это, испытанное и проверенное временем и эпохой, возможно благодаря сохранению высокого уровня психической деятельности, умению помнить, видеть и обобщать, выраженному в пожилом и старческом возрасте.
Самое главное в любом возрасте — уметь искать и радоваться, желать и стремиться. Говоря о внутреннем мире старого человека, о целесообразности продления жизни, Б. Шоу писал своему биографу: «Неужели Вы так ленивы, или так ненаблюдательны, или (что маловероятно) настолько далеки от интеллектуальной жизни, что не замечаете, как много наслаждения дарует умственная активность и сколько страсти может обнаруживать интеллект?».
Итак, наслаждение и страсть пожилого и старого человека — в высоком уровне его психической активности. Сохранение и развитие в старости интеллектуальной деятельности возможно благодаря мобилизации совершенных адаптационно-регуляторных механизмов.
Наиболее совершенные адаптационно-регуляторные механизмы и формы приспособления организма к среде обеспечиваются благодаря деятельности нервной системы. «Совершенные» — значит подвижные, качественно новые, обеспечивающие не только адекватные реакции на текущие сдвиги, но и прогнозирующие, предупреждающие деятельностью возможный разворот событий.
Существуют две, казалось бы, противоположные, но по сути дела единые тенденции в оценке роли сдвигов центральной нервной системы в старении организма. Широкие биологические сопоставления привели к выводу о связи совершенства деятельности центральной нервной системы и продолжительности жизни. Чем выше уровень деятельности центральной нервной системы, тем больше возможности организма в различных условиях среды, тем большие сроки индивидуальной жизни необходимы для реализации этого общения со средой. Для становления психики, нервной деятельности человека требуются десятилетия.
Были сделаны прямые попытки рассчитать связь между развитием мозга и продолжительностью жизни. Немецкий исследователь Г. Фриденталь (1910), а затем английский исследователь Г. Захер (1959) даже предложили коэффициент цефализации, под которым понималось отношение веса мозга к весу тела. На основании сопоставления связи продолжительности жизни и коэффициента цефализации Фриденталь приходит к выводу: «Более умный живет дольше».
Следует подчеркнуть, что продолжительность жизни многих животных не соответствует коэффициенту цефализации. Важно даже не это. Вес мозга не несет еще информации об уровне его нервных механизмов. Устойчивость центральной нервной системы определяется степенью развития ее адаптационно-регуляторных механизмов. Именно эти качества и определяют высокий уровень жизнедеятельности нервной системы и влияют на сроки жизни вида и индивидуума.
В начале нашего века сформировалось и другое представление: возрастные изменения в центральной нервной системе — один из важнейших механизмов старения организма. Старение нервной системы ведет к старению всего организма. Обычно при этом напоминают, что клетки нервной системы не делятся, продолжительность их жизни равна продолжительности жизни организма.
Ученица И. П. Павлова — М. К. Петрова (1948) показала, что грубые нарушения деятельности центральной нервной системы, вызываемые повторными срывами высшей нервной деятельности у собак, могут привести к изменениям в организме, во многом напоминающим признаки старения.
Все эти и другие факты, полученные в наше время, основываются на одном общем важном положении: нервная система регулирует обмен и функции самых различных тканей организма. Вот почему возрастные изменения центральной нервной системы неизбежно ведут к глубоким изменениям в органах и тканях, способствуют их старению.
Итак, две, казалось бы, противоположные тенденции в проблеме «старение и нервная система»: свойства нервной системы способствуют увеличению продолжительности жизни организма; старение нервной системы — важный фактор старения всего организма. Благодаря адаптационно-регуляторной теории старения становится ясным, что это только разные подходы к одной и той же проблеме, две стороны единого биологического процесса. Вывод таков: с центральной нервной регуляцией связаны совершенные формы приспособления, что способствует увеличению продолжительности жизни. Однако, когда возрастные изменения неизбежно и неумолимо развиваются в самой центральной нервной системе, то это становится ведущим фактором старения организма. Итак, внутренне противоречивый характер старения организма — развитие угасания и приспособления — связан с динамикой возрастных изменений нервной системы.
В геронтологии явно недостаточно использовались подходы современной экспериментальной нейрофизиологии, позволяющей объективно характеризовать состояние не только отдельных нервных центров, но и нейронов. В выдвигаемых гипотезах о месте нервной системы в старении организма до сих пор еще очень популярны внешние аналогии, построенные на поверхностном сходстве проявлений старения и нарушений функции тех или иных нервных центров. На основании этого делаются далеко идущие выводы. Современная нейрофизиология старения может и должна прямо определять существование подобных сдвигов и нарушений.