(1) У истоков женского движения в России стояли жительницы столичных городов, представительницы обеспеченных слоев. [...]
(2) Эти небедные представительницы «образованного общества» добровольно жертвовали свои средства на общественные нужды.
(3) Социальный состав участниц женского движения в России постепенно модифицировался – от зажиточных к беднеющим и бедным. «Новых женщин» отличала быстрая, преимущественно нисходящая, социальная мобильность, потеря связи со своей средой, утрата средств к существованию, а с ними и моральных установок, идеалов, ценностей и норм поведения своей прежней среды. «Все пошло в переборку» – популярное выражение тех лет.
(4) Возрастной состав – молодежь, которая мечтала избавиться от родительской опеки, от «ига семьи».
(5) Стремясь к тому, чтобы за ними были признаны гражданские и политические права, первые русские феминистки видели пути обретения этих прав через образование и свободный выбор профессии.
(1) Правовое, в т.ч. имущественное положение россиянок – в отличие от их западноевропейских современниц – было после реформы 1861 г. весьма прочным. Главные споры велись вокруг права на развод и раздельное проживание жен с мужьями, против «адских мучений немилого брака» Перед россиянками стояли не столько задачи борьбы за фиксацию того или иного права или привилегии в законах, сколько за то, чтобы многое из предписанного и написанного выполнялось (российская деревня жила более по «понятиям» и обычаям, а не по законам). Несмотря на малочисленность, «равноправки» довольно быстро перешли от «малых дел» к масштабным, связанным прежде всего с семейным законодательством. Процедура развода в России была известна с древности, но женщины в силу традиции редко пользовались имеющимися у них привилегиями. Дискуссии юристов о совершенствовании брачного и частноправового законодательства привели к принятию ряда нормативных актов, практически уравнивавших женщин с мужчинами в праве попечительства над детьми. Кое-какие послабления были даны женщинам и в обосновании права на гражданский брак либо раздельное проживание с супругами.
(2) Значительные собственнические права женщин давали им возможность делать пожертвования, основывать женские кооперативы, самостоятельно решать, на что потратить богатства. Вторая половина XIX в. – эпоха быстрого развития женского предпринимательства в России.
(3) Западные феминистки стремились отделиться от мужской иерархической системы и создать свою, свободную от иерархий и авторитаризма. Русские же деятельницы женского движения не противопоставляли себя мужчинам и полагали необходимым использовать в своих целях общественные структуры и движения, инициированные и созданные мужчинами. Многие русские феминистки без смущения видели в мужчинах, боровшихся за их освобождение, достойных лидеров.
(4) Русские женщины, приобщившиеся к феминистскому движению, не могли поставить вопроса о политических правах женщин, т.к. в самодержавной России политически бесправными были многие слои населения, и в этом смысле женщины были в социальном смысле «равны мужчинам». Когда в 1881 году – в условиях реакции – были запрещены женские организации, запрет этот коснулся их вместе со многими иными общественными объединениями.
(5) Феминистское движение в России не было и не могло быть массовым, не располагало своими представителями в государственных организациях, не имело возможности оказывать постоянное давление на власть, лоббировать.
(6) Бесспорное своеобразие социальным движениям в России придавала тесная связь литературы и публицистики с жизнью. Феминистское движение не стало исключением: после выхода в свет романа Н.Г. Чернышевского «Что делать?» был дан старт созданию женских трудовых ассоциаций и «коммун», а также решению личных и семейных коллизий в духе героев и героинь этого произведения.
(7) Малое или меньшее (по сравнению и по значимости на Западе) внимание к вопросам пола и сексуальности также отличает русских феминисток.
(8) Большинство деятельниц раннего русского феминизма хорошо владели пером, как прозаическим, так и поэтическим. Литература позволила сформироваться и вызреть на русской почве своеобразному, а именно равноправному отношению к женщине как к «другу по общему делу». Причем такое отношение в немалой степени было выпестовано и церковной книжностью, православными проповедями, которые сформировали в русских женщинах культ внутренней сосредоточенности и самоотдачи. Мы знаем, что он был силен настолько, что социально значимые поступки женщин из века в век рассматривались неизменно как проявление «женского», «женских качеств» –«жертвенного», «личного» (в то время как сходные поступки мужчин непременно квалифицировали бы как «доблестное» или «геройское»). Шестидесятницам и их последовательницам оставалось лишь использовать «наработки предшественников» – церковных проповедников – а именно выработанную благодаря им особую значимость для русского менталитета звучащего и прочитанного слова.Наличие или отсутствие той или иной социальной программы в литературном произведении было для читающей публики в России аргументом более действенным, нежели литературно-художественные достоинства. Известно, что тот же роман Н. Чернышевского оказался не только вместилищем советов по практической организации коммун и артелей, но и рекомендаций по решению личных и семейных коллизий.
(9) Почитание женщины как воплощения женственности на Западе было несравненно большим, чем в России. Это почитание русские феминистки считали «духовным гетто» (А. Тыркова), «шелковыми силками» (М.Н. Покровская), которые удерживали женщин на привычных социальных ролях (соблазнительницы, жены, домохозяйки). Поэтому «освобождение женщины» прочитывалось в России как освобождение от стереотипных социальных ролей и профессиональная самореализация (тема, появившаяся в западном феминистском движении только в 60-е гг. XX в.). Девиз «Помощь трудом!», начертанный на «Доме трудолюбия для образованных женщин» (создан в 1896 г. в Петербурге) мог бы стать девизом всего женского движения в России XIX – начала XX в.
(10) Иным – по сравнению с Западом – было и благотворительное направление российского женского движения. «Целесообразнейшая, единственно рациональная форма благотворительности должна состоять в предоставлении нуждающимся оплачиваемого труда, а не в милости, не в даровой помощи», – утверждал созданный в 1900 г. журнал «Женское дело». Если в Германии и Франции благотворительные организации занимались более обучением женщин тому, как им стать лучшими матерями, женами, домохозяйками, как содержать в чистоте жилище, то в России феминистки - благотворительницы относились к женщинам как к самостоятельным труженицам, которые должны были рассчитывать на собственные силы. Такие формы благотворительности приносили их инициаторам опыт лидерства и повышения самооценки, а он, в свою очередь, заставил отойти на второй план или вовсе оставить в прошлом «салоны» и «домашние кружки». Пример созданных М. Трубниковой, Н. Стасовой, А. Философовой «Общества дешевых квартир» (1859) и «Женской издательской артели» (1863) оказался продолженным множеством организаций подобного рода (Знаменской коммуной В. Слепцова, артелью-прачечной госпожи Гаршиной, Домами трудолюбия, где женщины – в отличие от артелей – могли еще и жить, Обществами взаимопомощи… К рубежу веков Россия опередила другие европейские страны по качеству и разнообразию профессий, доступных женщинам.
(11) Наличие связи с революционно-демократическим движением также отличает феминизм в России. Женщины-«шестидесятницы» были не столько революционерками, сколько создательницами полулегальных предприятий, но в те годы уже это приобщало к освободительному движению. «Семидесятницы» оказались уже связанными с радикальной ветвью российского освободительной борьбы; 18 женщин входило в состав «Земли и воли». В 80-е гг. и позже, когда разошлись пути российского феминизма и марксизма, идеалы либерального понимания вопроса об освобождении женщин отстаивали «восьмидесятницы»; они же стояли у истоков создания на рубеже XIX и XX веков первых законченно феминистских объединений – «Женского просветительного общества» (1898) и «Московского общества улучшения участи женщин» (1899). Благодаря их активности в России в 1900–1904 гг. начали регулярно выходить в свет журналы «Женское дело», «Женская гигиена» (1902), а также самый известный – «Женский вестник» (1904 ), просуществовавший до запрета большевиками (1918 г.) более 14 лет.
Женское движение 60-х гг. в России можно связать с радикальной ветвью российского освободительной борьбы, поскольку в то десятилетие еще не было четкой грани между различными оттенками идеи преобразования и освобождения страны. В конце же 70-х+80-е гг., когда вРоссии стали быстро распространяться идеи марксизма, обособленному политическому движению реформистски настроенных российских женщин оказалось явно не по пути с революционным нетерпением и ведущей у марксистов идеей «свержения до основанья». Пути российского феминизма и марксизма разошлись раз и навсегда.