О выдающихся успехах академика Петра Леонидовича Капицы (1894—1984) в различных областях физики много написано — и в специальных, и в научно-популярных изданиях. За достижения в науке, технике он стал дважды Героем Социалистического Труда, лауреатом Государственных премий СССР, удостоен Нобелевской премии. Более 30 иностранных академий и научных обществ избирали его своим членом.
Ученого глубоко почитают и люди, вовсе не сведущие в физике. Такое уважение он снискал своей гражданственностью, смелостью в борьбе за правду, высокой принципиальностью, распространявшейся не только на область его профессиональной деятельности.
Петр Леонидович был человеком разносторонних интересов. Не последнюю роль в его жизни играли и шахматы. Кто и когда обучил его азам этой игры, установить не удалось. Известно лишь, что серьезно увлекся он ею в начале 20-х годов, когда был в научной командировке в Англии, где работал в лаборатории великого физика Э. Резерфорда.
Чтобы отдохнуть после напряженного трудового дня, Капица стал перед сном решать шахматные задачи и этюды. Занятие это настолько увлекло его, что он даже попытался сам составлять шахматные композиции.
В октябре 1923 года Капица вступил в члены местного шахматного клуба «Тринити Чесс клаб» и в декабре получил приглашение сыграть за команду Кембриджского университета в матче против города Ипсуича. Через два года его избрали почетным вице-президентом шахматного клуба.
В начале 30-х годов, когда Капица уже был известен в ученых кругах, популярный в Англии справочник «Ху из ху» («Кто есть кто») информировал: «Капица Петр, член Королевского общества с 1929 г., профессор, директор Мондовской лаборатории...». Перечислив главные научные труды Капицы, справочник отметил и такую деталь: «Отдых: шахматы». В этой части «Кто есть кто» был слишком лаконичен. В те годы Петр Леонидович в шахматах достиг высоких результатов.
Недавно в личном архиве академика обнаружены документы, иллюстрирующие шахматную деятельность П. Л. Капицы в Кембридже. На приводимой на стр. 105 фотографии Петр Капица сражается с Полем Дираком. Объектив запечатлел двух будущих лауреатов Нобелевской премии за шахматной доской.
В начале 30-х годов П. Капица имел репутацию одного из сильнейших в Кембридже шахматистов. Сохранились записи двух десятков партий и почтовые открытки, по которым удалось восстановить несколько партий по переписке. Последние сыграны в 1932 году, когда команда Кембриджа, выступавшая в своем сильнейшем составе, одолела в заочном поединке сборную Бирмингема. По условиям матча соперники на каждой доске играли две партии. И обе Капица выиграл. Вот одна из них. […]
В очередном чемпионате Кембриджа П. Капица участия не принимал: осенью 1934 года он вернулся на родину.
Петр Леонидович любил рассказывать всевозможные курьезные случаи, связанные с шахматами. Так, однажды, в конце 20-х годов, он посетил знаменитое кафе «Режанс» в Париже. Как и во времена Вольтера и Руссо, там собирались любители шахмат. В глазах парижан Капица имел типичный вид англичанина и даже по-французски изъяснялся, как им казалось, с английским акцентом. Партнер Капицы, как видно, не привыкший проигрывать завсегдатаям «Режанса», был неприятно удивлен, когда позиция его короля подверглась мощной атаке. Не на шутку встревоженный, он обратился к стоявшему рядом «коллеге» по-русски (!): «Англичанин этот здорово играет. Что посоветуешь?!» Тот в ответ, тоже по-русски, чтобы «англичанин» не догадался, посоветовал отпроситься у партнера на минутку, а самому покинуть кафе через черный ход. «Находчивый» маэстро так и поступил, тем более что Петр Леонидович продолжал сидеть с невозмутимым видом.
Мудрость Капицы иной раз сочеталась с лукавством и озорством. В этой связи можно привести эпизод, рассказанный Павлом Евгеньевичем Рубининым, бессменным секретарем академика. Как-то в 1940 году отец П. Е. Рубинина — Евгений Владимирович, сам большой любитель шахмат, друживший с П. Л. Капицей, решил свести его с гроссмейстером М. М. Ботвинником. С ним Евгений Владимирович, в бытность полпредом в Бельгии, познакомился в 1938 году, когда побывал на международном АВРО-турнире (его организовала голландская радиокомпания АВРО).
Встреча Капицы с Ботвинником состоялась на квартире у Е. В. Рубинина. Петр Леонидович предложил сыграть с тем условием, что Рубинин, который играл слабее Капицы, объединится с Ботвинником, и при этом члены «команды», делая ходы по очереди, ни в коем случае не должны советоваться друг с другом. В этом и была хитрость Капицы, которая в какой-то момент сработала: гроссмейстер пожертвовал фигуру за атаку, которая при правильной игре должна была привести к победе, но Евгений Владимирович при очередном ходе не нашел точного продолжения и в результате «тандем» остался и без фигуры, и без атаки. Своей победе Петр Леонидович радовался с детской непосредственностью; у Ботвинника, понятно, эта затея особого веселья не вызвала.
Вскоре после окончания войны Петр Леонидович вынужден был оставить созданный им Институт физических проблем. Это было следствием постоянных конфликтов Капицы — человека высокого гражданского мужества — с Берией, много раз пытавшимся свести с ним счеты. (В 1946 году Капица отказался участвовать в работах, которые от имени правительства курировал Берия, и был тут же уволен.) Он уединился на своей даче, где устроил домашнюю лабораторию, которую в шутку называл «Избой физических проблем», и продолжал интенсивную научную работу.
В свободное от научных занятий в «избе» время Капица продолжал интересоваться шахматами. Если достойных партнеров не находилось, решал задачи и этюды. В его архиве обнаружены, например, решения композиций, предлагавшихся участникам Всесоюзного конкурса решателей. У Петра Леонидовича как-то спросили, не влияют ли отрицательным образом шахматы на сон. Петр Леонидович ответил: наоборот, игра в шахматы как бы прочищает мозги от всех мыслей, накопившихся за день.
Многолетняя дружба связывала П. Л. Капицу с гроссмейстером В. В. Смысловым.
«Когда он находил время, чтобы сыграть в шахматы, у меня,— рассказывал Смыслов,— появлялся интересный партнер. С удовольствием вспоминаю о встречах с Петром Леонидовичем и о наших шахматных сражениях, происходивших на Николи-ной горе, на даче у академика. Петр Леонидович отличался живостью мысли, а в шахматы играл просто самозабвенно. Поединки продолжались до позднего вечера. Во время партии Петр Леонидович был очень сосредоточен. Как-то во время одной из наших встреч зашел сын Петра Леонидовича, профессор Сергей Петрович Капица, и я стал его расспрашивать о научно-популярной телепередаче «Очевидное — невероятное». Петр Леонидович попросил «не отвлекаться» — видно было, что игра захватывает его целиком. По-видимому, эта черта вообще была характерна для Капицы и проявлялась в других областях его деятельности.
Стиль игры Петра Леонидовича очень активный. При первой возможности он стремился атаковать короля, предпочитал открытые дебюты, особенно гамбитные продолжения, и мне показалось нелишним преподнести ему в день рождения первый том «Энциклопедии шахматных дебютов», посвященный открытым началам.
Как оценить шахматную силу Петра Леонидовича? В последние годы жизни он играл, пожалуй, в силу первого разряда. Но его техника разыгрывания эндшпиля и понимание позиции позволяют высказать предположение, что в свое время он мог играть в силу мастера».
До последних дней жизни Петра Леонидовича его постоянным партнером был директор Института теоретической физики АН СССР академик Исаак Маркович Халатников. Несколько лет назад (вскоре после кончины Капицы) Халатников поделился со мною своими воспоминаниями. Его рассказ воспроизвожу почти дословно:
«Ученый совет в «Капичнике» (так многие любовно именуют Институт физических проблем АН СССР) подошел к концу. Озабоченный текущими делами, направляюсь к выходу, и тут меня , настигает голос Петра Леонидовича: «Исаак, что-то вы давно не приезжали ко мне играть в шахматы». Я успеваю только понимающе кивнуть и слышу: «Значит, в субботу, в пять». Еще раз согласно киваю, и на этом «диалог» оканчивается. На уик-энд все планы в сторону — надо отправляться на Николину гору. Петру Леонидовичу невозможно было дать уклончивый ответ вроде «с удовольствием, как-нибудь», или «хорошо, мы тогда договоримся» и т. п. Ехать нужно в субботу и прибыть на поединок без опоздания. О дисциплинированности П. Л. Капицы ходили легенды. Могу засвидетельствовать, что семинары в Институте физических проблем неизменно начинались и заканчивались с точностью до минуты.
Обычно без нескольких минут до назначенного срока шахматы в его кабинете на втором этаже бывали расставлены и Петр Леонидович поудобнее располагался в кресле. В эти минуты он мне напоминал ярого болельщика, нетерпеливо ожидающего начала матча своей любимой команды и заблаговременно занимающего место у телеэкрана.
Наши поединки часто продолжались до полуночи. За вечер мы успевали сыграть несколько партий. Между партиями делали перерыв минут на 10—15. В первых «раундах» успех чаще сопутствовал мне, но я почему-то уставал быстрее, хотя был моложе Капицы на четверть века, и Петр Леонидович всегда реваншировался. Он был знаком с теорией дебютов, увереннее меня разыгрывал эндшпиль. А в середине игры мне удавалось удачно импровизировать, и шансы уравнивались. Вообще наши шахматные битвы напоминали многораундовые поединки боксеров-профес-сионалов. Этому впечатлению способствовало и то, что мы оба предпочитали острые позиции, не останавливались перед жертвами, азартно устремлялись в лихую атаку.
Не имел П. Л. Капица привычки подолгу задумываться над ходом и не любил, если партнер оказывался тугодумом. Особенно, когда на доске стояла острая позиция. Однажды во время игры он провозгласил свое шахматное кредо. (Вообще Петр Леонидович был человеком очень принципиальным, а его принципы звучали для нескольких поколений учеников, словно заповеди: «Чужими руками хорошей работы не сделаешь», «Хороший ученый, когда преподает, всегда учится сам», «Чем лучше работа, тем короче она может быть доложена», «Ошибки не есть лженаука. Лженаука — это непризнание ошибок» и др.)
Мое затянувшееся размышление над ходом было прервано замечанием: «Исаак, а вы нехороший человек». Не успел я откликнуться самым естественным «Почему?!», как он продолжал: «Вы обязательно хотите выиграть», и далее последовала формулировка нового «принципа Капицы»: «Шахматы не для того, чтобы выигрывать, а для того, чтобы играть!»
Сам Петр Леонидович проигрывать ой как не любил. И каждое поражение принимал близко к сердцу.
В день 75-летия его жены — обаятельной Анны Алексеевны,— я приехал поздравить ее и не предполагал играть в шахматы, но до ужина Петр Леонидович предложил скоротать время за игрой. Первую партию я выиграл, во второй также имел лучшую позицию, но здесь нас позвали к столу, и матч, к явному неудовольствию Петра Леонидовича пришлось прервать. За столом он был явно не в своей тарелке, мало говорил, почти не притрагивался к еде. Как только представилась возможность, вышел из-за стола, бросив мне коротко и решительно: «Пошли!»...
П. Л. Капица серьезно относился к шахматам, потому что в игре он, что называется, проверял себя — не потерял ли «форму».
Для Петра Леонидовича характерен и такой штрих. Начавшийся в конце 70-х годов подлинный бум, связанный с распространением шахматных компьютеров, не оставил и его безучастным. Получив в подарок американский микрокомпьютер «Челленджер-7», он одно время частенько с ним «общался». Нравилось, что машина охотно принимает жертвы и позволяет партнеру в полной мере проявить комбинационный талант. Но вскоре он разочаровался в «Челленджере»: сетовал на то, что тот лишен понимания позиционной игры и почему-то в спокойной позиции подчас делает несуразный ход а7—а5. Последнее особенно раздражало Петра Леонидовича, и он предпочитал сражаться за шахматной доской только с людьми.
Среди деятелей науки, посвящавших шахматам свой досуг, лишь очень немногим удавалось подняться над уровнем среднего по силе игрока-любителя. Одним из них был выдающийся ученый и замечательный человек Петр Леонидович Капица.