Поправки в Закон «Об образовании в Российской Федерации» по вопросам воспитания обучающихся приняты, вступили в действие с 1 сентября 2020 года. С этого момента за школой закреплена функция воспитания, которая трактуется как «деятельность, направленная на развитие личности, создание условий для самоопределения и социализации обучающихся на основе социокультурных, духовно-нравственных ценностей и принятых в российском обществе правил и норм поведения».
И пока учителя будут пробираться сквозь горы красивых, но размытых формулировок, мы обратимся к трудам советских Педагогов.
В этом году у моего десятилетнего сына новая девятнадцатилетняя учительница. Второй месяц дети «стоят на ушах», жалуются на головные боли, учитель же говорит родителям: «Дайте ещё месяц, я справлюсь». Тогда мы попросили учителя прислать правила, чтобы родители провели дома беседы с детьми. И тут то и оказалось, что правил НЕТ.
Что же на это сказал бы Антон Семёнович Макаренко?
«Прежде всего мы затратили много энергии на создание конституции колонии, т. е. ряда твердо установленных положений, которые обязательны для всех воспитанников и воспитателей, для всех учреждений колонии.
Во-вторых, мы затратили не меньшую энергию на установление таких форм дисциплины, которые меньше всего допускали бы произвол одного лица.
В-третьих, наконец, мы старались достигнуть точного соответствия между приказанием и исполнением».
Макаренко А. С. Педагогические сочинения в 8 томах. Том 1. — М.: Педагогика, 1983. — С. 52-53.
Секрет советской педагогики, практически утраченный в современной школе, — воспитание коллективом. Ребёнок с первых классов был членом нескольких коллективов – кружков, школы, класса, «звёздочки», — и нарушение правил одним, влекло наказание для всех.
И в этой ситуации, когда дети видят, что кто-то их подводит, наносит вред всем, то сами начинают воспитывать:
«Нетрудно заметить, что прямое обращение к классу с призывом: «Все сядьте правильно» — часто не дает нужного эффекта». Учительнице следует произнести фразу, которая приводит к более сильному психологическому воздействию: «Давайте посмотрим, какой ряд лучше сидит».
В результате дети не только сами стараются сделать все как можно лучше, но и с осуждением относятся к тем, кто подводит их ряд. Если подобные приемы, возбуждающие дух соревнования у детей, систематически применяются опытными учителями в младших классах, то постепенно дети начинают сами следить за поведением товарищей, напоминают тем из них, кто забывает о требованиях учителя, забывает, что нужно сделать, чего делать нельзя. У учителя появляются помощники».
Л. И. Новикова. Социалистическое соревнование в школе. — М.: Учпедгиз, 1959. — С. 46.
Не слишком ли строго? Не перевешивает ли вред над пользой?
«В каждом отдельном случае нарушения дисциплины коллектив только защищает свои интересы. Эта логика совершенно недоступна пониманию «олимпийцев» и вызывает с их стороны наибольший протест.
А между тем эта логика больше направлена в защиту интересов личности, чем всякая другая. Защищая коллектив во всех точках его соприкосновения с эгоизмом личности, коллектив тем самым защищает и каждую личность и обеспечивает для нее наиболее благоприятные условия развития».
Макаренко А. С. Педагогические сочинения в 8 томах. Том 2. М.: Академия педагогических наук РСФСР, 1950. — С. 401-403.
Ответ может лежать в обучении детей умению контролировать себя. Макаренко называл это способностью к торможению. Он точно подмечал, что чёткие требования к каждой личности порождает, при соблюдении таковых, чувство защищенности от насилия, самодурства, издевательств. Ещё Антон Семёнович понимал, что такая идея защищенности сама не придет, её надо создавать.
«Тормозить себя — это очень трудное дело, особенно в детстве, оно не приходит от простой биологии, оно может быть только воспитано. И если воспитатель не позаботился о воспитании торможения, то оно не получается. Тормозить себя нужно на каждом шагу, и это должно превратиться в привычку. И коммунары прекрасно знают, что человек без тормоза — это испорченная машина. Это торможение выражается в каждом физическом и психическом движении, в особенности оно проявляется в спорах и ссорах. Как часто ссорятся дети потому, что у них нет способности торможения.
Воспитать привычку уступить товарищу — это очень трудное дело. Я добился этой уступчивости исключительно из соображений коллективной пользы. …Поэтому я добился того, что в коммуне по целым месяцам не было ссор между товарищами, а тем более драк, сплетен, интриг друг против друга. И я добился этого не упором на то, кто прав, кто виноват, а исключительно умением тормозить себя».
К этому подключается ещё правильная реакция коллектива:
«Я добился, что самые маленькие, самые нежные мальчики и девочки 10—12 лет не чувствовали себя младшими членами коллектива. В работе — да, в деле — да, но в самочувствии, в уверенности в себе они чувствовали себя прекрасно защищенными, так как они чувствовали, что никто не сможет их обидеть, так как каждый обиженный будет защищен не только своим отрядом, бригадой, мною, а более того — первым встречным товарищем».
Макаренко А. С. Педагогические сочинения в 8 томах. Том 5. — М.: Академия педагогических наук РСФСР, 1951. 1 С. 213-214.
Интересное решение нашел советский педагог-новатор Виктор Федорович Шаталов.
Он рассуждал так: если предложить ребятам дополнить ответ товарища, внести поправки, уточнить отдельные детали, то по замыслу это должно способствовать активизации внимания класса, развитию полемической зоркости. Но всё было бы хорошо, если бы не психология защитной реакции критикуемого. Ученик, полагая, что ему снизят оценку начинает защищаться, нависают споры, перебранки и взаимные обиды. Ответы у доски становятся сплошным стрессом. Какой же выход нашел Виктор Фёдорович?
«Начинать нужно с разъяснения простой истины: ученики у доски находятся в несопоставимо более сложных психологических состояниях, нежели их товарищи в классе. Им-то ничто не грозит, и на них ничего не станет капать, если даже они сделают нелепое замечание отвечавшему. Из этого немедленно следует НЕПОДСУДНОСТЬ оговорок и небольших ошибок. Зафиксировать и исправить их необходимо им свойственно закрепляться в сознании многих, и в дополнение они станут причинами всё новых и новых речевых небрежностей. Из всего этого естественно вытекают два пункта школьного кодекса чести.
1. За исправленную товарищами неточность, оговорку, или мало существенную ошибку ОЦЕНКА УЧЕНИКУ НЕ СНИЖАЕТСЯ.
Ему трудно. Вам легко.
2. Если класс пропускает хотя бы одну неправильность, и её вынужден исправлять учитель, ОЦЕНКА СРАЗУ ЖЕ СНИЖАЕТСЯ НА ОДИН БАЛЛ.
В реакции на эти два пункта может легко убедиться каждый учитель: после ответа — частокол рук! После каждой поправки частокол становится всё реже и реже, и, наконец, всё внимание концентрируется на выражении лица учителя, которое всегда во власти его артистизма.
Соавтором отличной оценки становится весь класс!
Первые два положения кодекса остались бы непонятыми и непринятыми, если бы их не дополнил ещё один.
3. ОТВЕЧАВШИЙ НЕ ИМЕЕТ ПРАВА НА САМОЗАЩИТУ. Ему позволено только слушать и молчать.
Юридическую основу этого третьего пункта раскроем несколько позже, а сейчас попробуйте припомнить сослуживцев, друзей или родственников, способных терпеливо внимать собеседнику, неосмотрительно критикующему своих товарищей. Увы, этим бесценным качеством обладают единицы».
Шаталов В. Ф. Педагогическая адвокатура. — М.: Дортранспечать, 2006. — С. 3-5.
Обращаясь к классикам педагогики, хочется задать вопрос и Вам, Уважаемый читатель: возможно ли применение данных приёмов в современной школе? Совпадают ли они с ценностями нашего времени? Полезны ли они будут Педагогам XXI века?