Еще на заре политической карьеры Рональда Рейгана, в те годы, когда он еще только пытался пробиться на политическую арену в штате Калифорния, было замечено, что он обладает свойством «составлять свои политические речи в форме живой беседы с использованием анекдотов и примеров высоконравственного поведения для того, чтобы сплотить соотечественников и разжечь в них патриотические чувства, игнорируя при этом такие незначительные детали, как источник или точность его историй». Примеры «высоконравственного поведения» Рейган брал, как правило, не столько из жизни, сколько из более близкого его естеству и его личному жизненному опыту кинематографического фольклора, т. е. из фикции, созданной неуемной фантазией голливудских сценаристов и режиссеров.
Особенно «повезло» в этом плане образам Кнута Рокни и Джорджа Гиппа, которые эксплуатировались Рейганом как в его допрезидентской политической карьере, так и после того как он въехал в Белый дом. Одним из примеров такой эксплуатации образов фильма «Кнут Рокни из Всеамериканской сборной», приводимым практически во всех биографических трудах о Рейгане, является его выступление в качестве президента США в мае 1981 г. на выпускной церемонии в университете Нотр-Дам, связанном в прошлом с тренерской деятельностью реального Рокни и спортивными успехами реального Гиппа. Привлекая себе в помощь непререкаемый авторитет киноперсонажей, созданных усилиями голливудских творцов мифов, Рейган призвал в лице выпускников университета всю американскую молодежь быть готовой к будущим сражениям и будущим возможным жертвам во имя великих целей, подчеркнув при этом, что эти сражения вовсе не обязательно будут происходить на игровом поле стадионов. Фикция, созданная воображением голливудских сценаристов, легла в основу идейного посыла, с которым Р. Рейган обратился к выпускникам университета, олицетворявшим, как заявил он, всю американскую молодежь. Один из биографов Р. Рейгана позднее писал об этой речи: ««Идите вперед и покажите им, на что бы способны», — как бы говорил Рейган. Он призывал свою молодежную аудиторию «выиграть одну игру за Гиппера», говоря от имени Гиппера, символизировавшего прошлое величие и вдохновляющего на новые свершения, а также от имени более материального Гиппера — самого Рональда Рейгана, человека, убежденного в том, что будущее должно вобрать в себя признанные достижения прошлого... Если американцы последуют его совету, они смогут собраться с силами, справиться с внутренним расколом, которым характеризовались предшествовавшие приходу Рейгана к власти годы, и победить команду противника — советских марксистов».
Биографы 40-го президента США постоянно обращают внимание на то, что слова и поступки Рейгана на всем протяжении его политической карьеры часто полностью или в каких- то отдельных деталях ассоциировались с высказываниями и действиями его экранных персонажей, причем случалось и так, что эпизоды или ситуации из кинофильмов выдавались им за якобы имевшие место в действительности. При этом вовсе было не обязательным, чтобы сам Рейган, как актер, был в прошлом участником подобных эпизодов или ситуаций. Ему было вполне достаточно самому увидеть этот фильм или, на худой конец, хотя бы услышать о каком-то впечатляющем эпизоде из него, как в его сознании это переплеталось с действительностью в такой степени, что становилось для него такой же реальностью, как и то, что действительно происходило на его глазах. Известно немало случаев, когда в текст политических речей и заявлений губернатора Калифорнии, а позднее президента США оказывались вставленными без каких-либо изменений фразы из кинофильмов, причем не обязательно из тех, в которых он играл. «Я плачу за этот микрофон»,— заявил Рейган своим политическим конкурентам в ходе дебатов 1980 г., взяв эту фразу из старого фильма «Положение страны». «Где же мы находим таких людей?» — воскликнул он на церемонии, посвященной памяти американцев, погибших при высадке американских войск в Нормандии в 1944 г. Эта фраза, как выяснилось, была заимствована из фильма «Мосты у Токо-ри». Ни в том, ни в другом фильме Рейган не снимался.
Одним из получивших широкое хождение в американской прессе и биографической литературе о Рейгане примеров смешения в его сознании реального и фантазии была история с частым повторением им эпизода из одного из голливудских фильмов периода второй мировой войны. Рейган рассказывал о подвиге пилота американского бомбардировщика Б-17, подбитого зенитной артиллерией противника после выполнения им боевого задания. События, согласно Рейгану, развивались следующим образом: приказав экипажу выброситься с парашютами из горящего самолета, первый пилот готовится к прыжку и сам, но видит, что один из членов экипажа — молодой башенный стрелок тяжело ранен и не может покинуть гибнущий самолет. Прижав голову рыдающего стрелка к своей груди, пилот успокаивает его, приговаривая: «Крепись, мой мальчик, мы вместе с тобой долетим до земли». История эта рассказывалась Рейганом, как правило, с нотками надрыва в голосе, особенно при цитировании последних слов пилота. Один из корреспондентов, услышавший эту историю из уст Рейгана впервые в ходе предвыборной кампании 1980 г., пересказал ее в чикагской газете «Сан-таймс», дав повод другому журналисту ехидно поинтересоваться, каким образом стали известны последние слова пилота, если и он, и башенный стрелок погибли. Показательно не столько то, что Рейган рассказывал эту известную по старому фильму историю, выдавая ее за действительно имевший место факт, сколько то, что, несмотря на появившиеся в печати разоблачения ее явной надуманности, он продолжал рассказывать эту трогательную легенду, не меняя в ней ни единого слова и с тем же надрывом в голосе. (У К. С. Станиславского: «Как известно, текст роли скоро забалтывается от частого повторения. Что же касается зрительных образов, то они, напротив, сильнее укрепляются и расширяются от многократного повторения».)
«Политические деятели имеют в своем распоряжении широкий набор риторических приемов, в той или иной степени ассоциирующих их с тем, что масса избирателей может считать «душой» Америки, — пишет П. Эриксон. — Один из таких методов сводится попросту к тому, чтобы взывать к святым именам прошлого, настаивать на прямом идеологическом и духовном происхождении от «отцов-основателей» и их многочисленных последователей — будь то Вашингтон, Джефферсон, Линкольн, Франклин Рузвельт или все чаще упоминаемый сегодня Джон Ф. Кеннеди. Рейган так и делает, но гораздо более интересны и эффективны те более утонченные приемы, с помощью которых он создает дух Америки... Рейган извлекает наиболее действенные риторические символы из кажущихся менее возвышенными источников нашей повседневной жизни, из таких разнообразных форм нашего современного фольклора, как кино, телевидение и тому подобное» .
Когда-то, вспоминая о сценических способностях Рейгана, одни из его школьных преподавателей, занимавшихся с учениками постановкой любительских спектаклей, говорил: «Рейган был хорош. Он никогда не забывал своего текста или того, что ему нужно было делать на сцене. Когда он выходил на сцену, он превращался в играемый им персонаж». Эти же качества Рейгана, как известно, вызывали одобрение и у голливудских режиссеров, которым доводилось с ним работать. Но интересно, что эти же качества оказались необходимыми и для политических деятелей радиотелевизионного века. Мировая политическая история содержит достаточно свидетельств того, что широкие массы сплошь и рядом предпочитали политических деятелей, обладающих артистическими, ораторскими способностями и располагающей к себе внешностью, отказывай в такой поддержке (правда, следует признать, при прочих равных условиях) тем, кто этими качествами не обладал. «Знаете ли вы таких актеров, которым стоит только появиться на сцене, и зрители их уже любят? — писал К. С. Станиславский. — За что? За красоту? Но очень часто ее нет. За голос? И он нередко отсутствует. За талант? Он не всегда заслуживает восхищения. За что же? За то неуловимое свойство, которое мы называем обаянием. Это необъяснимая привлекательность всего существа актера, у которого даже недостатки превращаются в достоинства, которые копируются его поклонниками и подражателями. Таким актерам позволяется все, даже плохая игра» . Но в том-то и дело, что в Рейгане имелось счастливое и редкое сочетание тех качеств, о которых писал К. С. Станиславский, — привлекательная внешность, красивый голос и хотя и не талант, но все же определенный уровень профессионального мастерства актера, отвечавшие основным требованиям, предъявлявшимся политическим деятелям США начиная с 60-х годов текущего столетия. При всей нескрываемой иронии весьма серьезного американского журналиста Ричарда Страута, бывшего на протяжении десятилетий автором еженедельных колонок в журнале «Нью рипаблик», в его риторическом вопросе, заданном за год с лишним до въезда Рейгана в Белый дом, содержалось немало вполне обоснованных и серьезных доводов в пользу избрания актера на высший государственный пост в стране: «А почему бы актеру не баллотироваться в президенты? Сам процесс выборов театрален: это спектакль, нуждающийся в зрителях. Почему бы не узаконить этот спектакль, выдвинув в президенты настоящего актера —человека, заучившего наизусть свои реплики, помнящего свою роль, вовремя выходящего на сцену? Рональд Рейган излучает искренность».
И наконец, еще одно качество Рейгана, приобретенное им в Голливуде, развитое в последующие годы деятельности на поприще торговой рекламы и оказавшееся столь полезным в его политической карьере,— это мастерство с которым он «надевал на себя образ» и вживался в него. Наверное, действительно следует считать незаурядным явлением политического деятеля, искусно создающего впечатление, что он верит каждому произносимому им слову, причем настолько искусно, что даже видавшие виды журналисты и непредубежденные исследователи сходятся в убеждении в его полной искренности. Подключаемая нередко к публичным выступлениям повышенная эмоциональность заявлений и высказываний способствует еще большей вере в его искренность. Взаимоотношения Рейгана и его аудитории, будь то небольшой зал или значительная часть американцев, характеризует лаконичная фраза, высказанная в 1984 г. одним из «стратегов» рейгановской избирательной кампании: «Он верит этому. Вот почему и они верят этому».