Античный театр жил под открытым небом. Его родоначальники — древние греки - не пытались освещать сцену: масляные плошки и факелы не помогли бы ее увидеть десяти или пятнадцати тысячам зрителей, заполнявшим амфитеатр. Нередко бывало, что спектакль не кончался к заходу солнца. Тогда он продолжался завтра, а иногда затягивался и на третий день.
Только в средние века театральное действо получило укрытие — своды церкви, где разыгрывались религиозные мистерии. Тогда довольствовались теми же свечами, что и при богослужении. Лишь в XVI веке в Италии театры стали селиться в зданиях, построенных специально для них. Режиссеры тех времен, видимо, быстро сообразили, что свет масляных ламп и свечей позволяет не только разглядеть, что происходит на сцене, но может помочь актерам заворожить зрителя, заставить его верить в реальность представленного. Тогдашний зритель не на шутку пугался, когда перед ним возникала, например, фигура дьявола с горящими глазищами. Игра освещением воссоздавала на сцене и час заката, и сумерки, и яркий день. И больше того. Свет смог привести на сцену дух праздника или погрузить ее в печаль. Так возникла особенная палитра, наполненная не только светом и тенями, но и красками, которые могут живописать чувствами.
В прошлом веке на смену свечам и масляным лампам пришло керосиновое освещение. Оно обогатило световую палитру, но вместе с тем из-за горючей жидкости в театрах так часто случались пожары, что, скажем, в солидной энциклопедии Брокгауза, вышедшей в начале нашего века, этой беде посвящена особая статья — как несчастию частому, уносящему многие жизни.
Электричество преобразило освещение сцены. Теперь режиссер получил палитру, которая могла поспорить с самим солнечным спектром. Световой сценарий к спектаклю стали расписывать с величайшей подробностью. В рядовой современной постановке может быть до ста световых картин. Это заставляет наполнять сцену и даже зрительный зал множеством прожекторов, ламп, диапроекторов и содержать целые бригады осветителей, которые включают и гасят по ходу спектакля десятки или сотни источников света... Театры не скупятся здесь на расходы, понимая, что так можно сильнее впечатать в зрительские души слово и жест актера.
Современная электроника и в мире театра сегодня совершает переворот. Теперь освещение способно беспредельно раздвинуть стены сценической коробки и показать зрителю дали Вселенной, рождение звезд и полет фантастического корабля, который сядет на сцену, чтобы выпустить инопланетянку, примчавшуюся на земное свидание...
Именно такую крохотную лирическую сценку показала в театре имени Вахтангова австрийская фирма «Людвиг Пани», организовавшая в фойе и на сцене выставку новейшей осветительной аппаратуры Целое семейство прожекторов разместилось в театре на Арбате. Одни предназначены для освещения сцены, другие способны «преследовать» своим ярким лучом движущегося по сцене актера, третьи могут проецировать на занавес, на декорации любые картины — это может быть небосвод, панорама парка, интерьер дворца... Другие аппараты способны создать на сцене и ливень, и моросящий дождь, и плывущие туманы, и дымы, и водопады А сценку с космической гостьей поставила лазерная техника.,. Словом, фантазии режиссера не поставлено никаких пределов. Теперь к его услугам уже не только богатейшая цветовая палитра, но, можно сказать, и волшебный ключ к пространству; он волен определить действие и в каморке бедняка и в космической беспредельности.
У этой выставки как бы два центра. Первый — это самый мощный в мире проекционный прожектор. Его силу легко оценит каждый, кто в школе или дома показывал диапозитивы. Обычно от аппарата до экрана 3—5 метров. Австрийский прибор отбрасывает изображение на 200 метров! Вместо экрана ему служит фасад многоэтажного дома!
Такая техника нужна для стадионов, от; крытых театров, где все чаще ставят концерты и спектакли для тысяч зрителей
Второй центр экспозиции — ЭВМ, предназначенная для управления сотнями лучей, рисующих цветовой аккомпанемент спектакля.
— Теоретически,— пояснил консультант фирмы А. Курек,— в программу вычислительной машины можно ввести десятки или сотни установок света — на все картины спектакля. Прожекторы и другие приборы будут автоматически включаться и гаснуть от первого акта до того момента, как опустится занавес. Но живые актеры не могут с машинной точностью выдерживать один и тот же ритм от спектакля к спектаклю. А задержка актеров даже на секунду может столкнуть действие с освещением в таком противоречии, что исчезнет магия театра. На сцене, допустим, еще не кончился праздник, а она погрузилась в темноту для следующей картины в подземелье...
— Но машина все-таки очень полезна в театре,— продолжал австрийский инженер.— Всем световым сопровождением спектакля благодаря компьютеру может теперь руководить один человек, а не рассеянная по сцене и балконам бригада, как раньше. По его командам машина включает программы для тех или иных групп осветительных приборов. Кнопки на его пульте словно краски на палитре. Такой осветитель может по своему усмотрению менять яркость света, быстрее или медленнее затемнять сцену, высвечивать, допустим, авансцену. Это уже истинное творчество, какое трудно, пожалуй, отличить от живописи.
Новшества, которые показала фирма «Людвиг Пани», делают еще первые шаги. Но специалисты, осветители из театров Российской республики, приглашенные на выставку, уже после беглого знакомства с новой техникой поняли, почему при открытии выставки художественный руководитель театра имени Вахтангова народный артист СССР М. А. Ульянов говорил, что ее приход ускорит предстоящий перелом в современном театральном искусстве.