Выученная недееспособность, профессиональная деформация и профессиональный психоз

Переход к изучению негативных аспектов бюрократии возможен благодаря применению таких понятий, как «вышколенная недееспо­собность» (Веблен), «профессиональный психоз» (Дьюи) или концеп­ции «профессиональной деформации» (Варно). 

«Вышколенная неде­еспособность» относится к такому положению дел, при котором спо­собности должностного лица функционируют как «несостоятельность» или «мертвая зона». Действия, которые основаны на обучении и навы­ках, успешно применяемых в прошлом, могут в итоге превратиться в несоответствующие реакции при изменившихся обстоятельствах. Не­достаток гибкости в применении навыков, воли в меняющихся усло­виях, приводит к более или менее серьезному несоответствию обстоятельствам. Воспользуемся примером с птичьего двора, приводимым в этой связи Берке. Легко приучить цыплят воспринимать звук колоколь­чика как сигнал к получению корма. Тот же самый колокольчик может быть использован в час, роковой для приученных цыплят, чтобы со­звать их, когда им будут рубить головы. Вообще если человек предпри­нимает меры в соответствии со своими прежними знаниями, не пони­мая, что новые условия существенно отличаются от старых, то именно высокое качество обучения может привести к принятию неверной про­цедуры. Вновь вернемся к Берке, к его почти эхолалической фразе: «Люди могут оказаться непригодными из-за их подгонки к негодной пригодности»; их обученность становится неполноценностью.

Понятие профессионального психоза, используемое Дьюи, осно­вано во многом на сходных наблюдениях. Как результат ежедневной рутины люди вырабатывают особые предпочтения, антипатии, при­страстия и акценты. (Дьюи использует термин «психоз» для обозна­чения «ярко выраженной характерной особенности ума».) Этот пси­хоз развивается из-за требований, предъявляемых к человеку особой структурой его профессиональной роли.

И у Веблена, и у Дьюи используемые понятия относятся к фунда­ментальной амбивалентности. Любое действие можно рассмотреть с точки зрения «того, что достигается», и «того, что не удается достичь». «Способ видеть также является способом не видеть — фокус на объекте А предполагает пренебрежение объектом В». Вебер, обсуждая этот вопрос, почти исключительно интересуется тем, что бюрократическая структура достигает: точность, надежность, эффективность. Та же са­мая структура может быть изучена с другой точки зрения, предпола­гающей амбивалентность. Что мешает организации, запланирован­ной для достижения этих целей?

По причинам, которые мы уже указывали, бюрократическая струк­тура оказывает постоянное давление на чиновника для того, чтобы он был «методичным, предусмотрительным, дисциплинированным». Если бюрократия должна действовать успешно, она обязана достичь вы­сокой степени надежности поведения, исключительной степени конформности по отношению к предписанным образцам действия.

И из этого следует фундаментальное значение дисциплины, которая может быть развита так же сильно в религиозной и экономической бюрократии, как и в армии. Дисциплина может быть эффективной только в том случае, если идеальные формы поддерживаются силь­ными чувствами, которые влекут за собой преданность обязанностям, тонкое восприятие ограничения власти и компетенции и методичное исполнение рутинных обязанностей. Эффективность социальной структуры зависит в конечном счете от группы участников, вдохнов­ленных соответствующими установками и чувствами. Как мы увидим, для внушения и укрепления этих чувств в бюрократии существуют определенные мероприятия.

Иногда можно заметить, что для обеспечения дисциплины (не­обходимой надежности реакций) эти чувства даже более сильны, чем это формально необходимо. Существует, так сказать, запас прочнос­ти в воздействии, которое оказывается на бюрократа для подчинения его формальным обязанностям. Это во многом похоже на заложенные инженером при проектировании опор моста добавочные денежные выплаты (смету, преувеличенную из предосторожности). Но именно это усиление ведет к перенесению чувств с целей организации на от­дельные детали поведения, требуемые правилами. Строгое соблюде­ние правил, первоначально задуманное как средство, превращается в самоцель, происходит хорошо известный процесс замены цели, из-за которого «техническая ценность становится конечной ценностью». 

Дисциплина, легко интерпретируемая как конформизм к регулирую­щим инструкциям в любой ситуации и не рассматриваемая как мера, запланированная для специальной цели, тем не менее становится непосредственной ценностью для бюрократа в организации, с кото­рой связана его жизнь. Такой акцент, возникающий из замены первоначальной цели, развивается в непреклонность и неспособность легко справляться с регулированием вопросов. Формализм, даже ритуализм, стремится с настойчивостью, не вызывающей сомнений, к педантичному исполнению правил и к формализованным процедурам. Это может быть преувеличено до такой степени, когда перво­начальная забота о конформистском отношении к правилам начина­ет наносить вред целям организации, в этом случае мы получаем хо­рошо известный феномен формализма или волокиты чиновников. Крайним продуктом этого процесса «замены цели» является бюрок­рат-виртуоз, который никогда не забывает единственное правило, ско­вывающее его действие, и поэтому не способен помочь большинству своих клиентов. Подходящим примером того, как строгое призна­ние границ полномочий и буквальное строгое исполнение правил дают такой результат, является ужасное положение Бернета Бальхена, пилота адмирала Берда, во время перелета через Южный полюс.

Согласно постановлению Департамента труда, ему нельзя выдать до­кументы о получении гражданства США. Бернет Бальхен, уроженец Нор­вегии, декларировал свое намерение в 1927 году. Признано, что он не ис­полнил условие пятилетнего постоянного пребывания в Соединенных Штатах. Он выбыл из страны в связи с антарктической экспедицией ад­мирала Берда, хотя он был на корабле, несущем американский флаг, был бесценным членом американской экспедиции и находился в регионе, на который американцы предъявляют притязания, поскольку он исследует­ся и заселяется американцами и поэтому является Малой Америкой.

Бюро натурализации объяснило, что не может исходить из допуще­ния, что Малая Америка является американской землей. Это было бы нарушением международного права, где подобные вопросы не предусмот­рены. Поэтому бюро натурализации полагает, что Бальхен был вне пре­делов страны и формально не исполнил закон о натурализации.