Сегодня мы, пожалуй, оставим все отсылки к Шекспиру и снова сосредоточимся на повествовании самого Стокера. И на очереди у нас знаменитая встреча Джонатана Харкера с «нимфами» Дракулы, которую не обошел стороной в своем фильме даже уже не раз упомянутый нами Коппола.
И как тут остаться в стороне! Образ девушек-«нимфетаминок», уверена, волновал мужчин еще задолго до появления на свет Дракулы во всей красе своей инфернальной изысканности.
Почему я назвала девушек нимфетаминками? Данное словосочетание – англ. nymphetamine – представляет собой лексическую контаминацию таких слов как «нимфа» и «амфетамин». Придумал его один британский музыкант, знаменитый своими мрачноватыми произведениями по всем канонам тяжелой музыки.
С музыкой здесь, как говорится, все на любителя. Но нам слушать ее, к счастью, не придется. Посмотрим лишь на комментарий самого автора (Dani Filth), который объяснил подобное сочетание:
| "…a drug-like addiction to the woman in question, with her insidious vampire qualities literally bringing her lover back from the brink of the spiritual grave, only to bury him further on the strength of a whim. This is very Edgar Allan Poe in style, and leaves one thinking that, despite the character's inner agonies, he is really a welcome submissive who readily enjoys the terrible highs and lows of his relationship with this alluring and filthy succubus." | «…наркотической зависимостью мужчины от женщины, которая своими коварными уловками вампирши буквально отводит своего любовника от края духовной могилы затéм лишь, чтобы вскоре после этого предать его земле в самом разгаре страсти. Это прямо-таки в духе Эдгара Аллана По, что наводит на мысль, что, несмотря на предсмертные муки, человек все равно охотно готов наслаждаться ужасающими взлетами и подъемами любви, безропотно покоряясь прекрасной и в то же время такой мерзкой суккубе». |
Завораживает!
Отмечу лишь, что роман Стокера в свое время был спекуляцией на основных страхах консервативного британца конца XIX века. И одним из этих страхов был «страх женской эмансипации», которая тогда стремительно наступала на империю. Разделял эти страхи и сам Стокер: мы еще увидим, каким образом это все отразилось на некоторых героях, а точнее — героинях его романа. А пока что мысленно вернемся в замок Дракулы и посмотрим, какие испытания подстерегают бедного адвоката Джонатана Харкера на этот раз.
Граф «на всякий случай» предостерег нашего героя, сказав ему, что, если он почувствует, как его одолевает сон, ему необходимо поспешить к себе в спальню или в одну из указанных комнат. «Тогда ваш покой будет гарантирован», — говорит Дракула и оставляет своего гостя наедине с собственными мыслями и тревогами.
В оригинале граф говорит, что покой Джонатана will be safe, что, конечно же, также имеет некоторые отсылки к каким-то там «гарантиям». Но, как мне кажется, лучше все же было бы перефразировать его слова и написать нечто вроде: «Именно в них (в этих комнатах) ваш покой никто не потревожит». Это как нельзя лучше бы связало реплику графа со всеми последующими событиями.
Но Джонатан все же не прислушался к этим предостережениям и заснул в одной из «неположенных» комнат… где его и застали уже упомянутые нами нимфы.
| In the moonlight opposite me were three young women, ladies by their dress and manner. | В лунном свете против меня стояли три молодые женщины, судя по их одеждам и манерам – настоящие леди. |
Он действительно принял их за настоящих леди, совершенно не подозревая о том, какие демоны во плоти нагрянули к нему ночью.
Изумленный их красотой, он все же притворился спящим и продолжал следить за ними, как у нас принято выражаться, из-под опущенных век, из-под опущенных ресниц. Но принято-то – это одно. А в переводе нужно обязательно написать дословно – «сквозь ресницы» (under the lashes). Хотя даже данный вариант уже все шире и шире используется в нашей литературе. Так что порой и не придерешься. Норма все время ускользает от внимательного взора критика…
Хоть глядя на происходящее подобным образом можно мало чего увидеть, Харкер все же заметил, что, несмотря на лунный свет за окном, фигуры женщин не отбрасывали тень.
| I thought at the time that I must be dreaming when I saw them, for, though the moonlight was behind them, they threw no shadow on the floor. | Тогда я подумал, что вижу их сквозь сон, так как, несмотря на то что свет луны находился у них за спиной, от них не было никакой тени на полу. |
Это несколько не вяжется с известным фильмом, в котором очень многое было построено именно на игре света и тени. Да что уж там! Тень Дракулы словно оживала и то начинала душить Харкера, то куда-то убегала. И никому ведь и в голову при этом не приходило, что согласно старым поверьям «классические» вампиры не только не отражались в зеркале, но и не отбрасывали тень.
Да, нынешний «масскультовый» вампир — образ сборный, соединивший поверья разных народов и культур. И про то, что он не отбрасывает тени, в фольклоре напрямую не говорится. Но на то они и стереотипы, что отследить их происхождение порой не представляется возможным.
Как бы то ни было, эта деталь, хоть и не обошла вниманием нашего героя, была не единственной «странностью» во всем поведении его ночных спутниц и… самого графа! Который внезапно появился на сцене сразу же, как только суккубы перешли от слов к делу – к своему главному блюду на текущий вечер.
С криками «This man belongs to me!» граф отстранил женщин от изнывающего от страсти к этим «милым» особам Харкера и приказал больше никогда даже и не думать к нему приближаться. Блюдо и правда оказалось главным, но предназначено оно было для другого «человека».
| Beware how you meddle with him, or you’ll have to deal with me. | Посмейте только коснуться его, вы будете иметь дело со мной! |
Английское meddle так буквально и переводится: «лезть не в свое дело», «трогать то, что не положено». И граф был вне себя от ярости, увидев подобную дерзость со стороны своих спутниц по вампирской жизни.
| Never did I imagine such wrath and fury, even to the demons of the pit. | Не думаю, что даже демоны могут быть охвачены такой свирепостью, бешенством и яростью! |
А как же демоны ада, демоны из преисподней? Такой литературный штрих и тот упущен! Мелочь, а все равно куса… бросается в глаза.
| His eyes were positively blazing. | Его глаза определенно метали молнии. |
«Положительно» метали молнии. Что ж, я обещала рассмотреть данного друга всех переводчиков подробнее. Обязательно сделаю это в одной из Заметок. Дождитесь!
А отсылка к аду была отнюдь не лишней. Стокер далее пишет, что глаза графа пылали огнем словно «пламя адского огня» - flames of hell-fire blazed behind them, что на фоне мертвенно-бледного лица графа (deathly pale face) выглядело воистину ужасающе. Так что все инфернальное лучше все же оставлять в тексте в подобных случаях. Это только усиливает общее впечатление от прочитанного.
Но если вы смотрели фильм, вы наверняка помните, что на этом все не закончилось. И где-то в комнате послышался приглушенный плач маленького ребенка… которому, увы, и предстояло стать главной трапезой вышеупомянутых «леди».
| The women closed round, whilst I was aghast with horror; but as I looked they disappeared… | Женщины обступили то место, тогда как я был весь охвачен ужасом; но когда я вгляделся пристально, то оказалось, что они уже исчезли… |
А вместе с ними исчез и «ужасный мешок» (dreadful bag), в котором был ребенок.
В комнате не было других дверей, так что они не могли пройти мимо Джонатана without him noticing it – так, чтобы он не заметил.
| They simply seemed to fade into the rays of the moonlight and pass out through the window, for I could see outside the dim, shadowy forms for a moment before they entirely faded away. | Казалось, они просто исчезли, растворившись в лунных лучах, ибо я видел, как их слабые очертания постепенно истаивают в окне. |
Ужас охватил (overcame) Джонатана. И он потерял сознание — sank down unconscious…
***
Напоследок предлагаю вам насладиться некоторыми избранными моментами из книги — с параллельным переводом Татьяны Николаевны Красавченко.
| I was not alone. | Я был не один. |
| The room was the same, unchanged in any way since I came into it; I could see along the floor, in the brilliant moonlight, my own footsteps marked where I had disturbed the long accumulation of dust. | Комната была та же, она нисколько не изменилась с тех пор, как я в нее вошел. Я мог различить благодаря лунному свету собственные следы там, где я потревожил многолетние скопления пыли. |
| In the moonlight opposite me were three young women, ladies by their dress and manner. | В лунном свете против меня стояли три молодые женщины, судя по их одеждам и манерам – настоящие леди. |
| I thought at the time that I must be dreaming when I saw them, for, though the moonlight was behind them, they threw no shadow on the floor. | Тогда я подумал, что вижу их сквозь сон, так как несмотря на то, что свет луны находился у них за спиной, от них не было никакой тени на полу. |
| They came close to me, and looked at me for some time, and then whispered together. | Они приблизились ко мне вплотную и, взглянув на меня, стали шептаться между собой. |
| Two were dark, and had high aquiline noses, like the Count, and great dark, piercing eyes that seemed to be almost red when contrasted with the pale yellow moon. | Две из них были брюнетками, с тонкими орлиными носами, как у графа, с большими темными пронзительными глазами, казавшимися совершенно красными при желтовато-бледном свете луны. |
| The other was fair, as fair as can be, with great wavy masses of golden hair and eyes like pale sapphires. | Третья леди была белокура – самая светлая блондинка, какая только может существовать, с вьющимися густыми золотистыми волосами и с глазами цвета бледного сапфира. |
| I seemed somehow to know her face, and to know it in connection with some dreamy fear, but I could not recollect at the moment how or where. | Мне показалось знакомым это лицо, узнаваемость его связывалась с какими-то страхами на грани яви и сна, но я никак не мог вспомнить, как и когда именно. |
| All three had brilliant white teeth that shone like pearls against the ruby of their voluptuous lips. | У всех трех были великолепные белые зубы, сверкавшие жемчугом между рубиново-красных сладострастных губ. |
| There was something about them that made me uneasy, some longing and at the same time some deadly fear. | В них было нечто такое, что сразу заставило меня почувствовать какую-то тревогу, некое томление и одновременно смертельный ужас. |
| I felt in my heart a wicked, burning desire that they would kiss me with those red lips. | В душе моей пробудилось омерзительное желание, чтобы они меня поцеловали своими красными чувственными губами. |
| It is not good to note this down, lest some day it should meet Mina’s eyes and cause her pain; but it is the truth. | Нехорошо об этом писать, ведь когда-нибудь это может попасться на глаза Мине и причинить ей боль; но сие есть правда. |
| They whispered together, and then they all three laughed—such a silvery, musical laugh, but as hard as though the sound never could have come through the softness of human lips. It was like the intolerable, tingling sweetness of water-glasses when played on by a cunning hand. | Они пошептались между собой и потом все три рассмеялись – серебристым мелодичным смехом, но жалкая плоть человеческих уст не смогла бы, казалось, исторгнуть столь режущий звук, подобный невыносимому тончайшему звону, который извлекает изощренная рука, водя по краю стеклянного бокала. |
| The fair girl shook her head coquettishly, and the other two urged her on. | Блондинка кокетливо покачивала головкой, а две другие подзадоривали ее. |
| One said:— | Одна из них сказала: |
| “Go on! | – Начинай! |
| You are first, and we shall follow; yours is the right to begin.” | Ты первая, а мы последуем твоему примеру. Твое право начать. |
| The other added:— | Другая прибавила: |
| “He is young and strong; there are kisses for us all.” | – Он молод и здоров; тут хватит поцелуев на всех нас. |
| I lay quiet, looking out under my eyelashes in an agony of delightful anticipation. | Я замер и лежал, чуть прикрыв глаза, глядя на них, изнемогая от предвкушаемого наслаждения. |
| The fair girl advanced and bent over me till I could feel the movement of her breath upon me. | Светлая дева подошла и склонилась надо мною так низко, что я почувствовал ее дыхание. |
| Sweet it was in one sense, honey-sweet, and sent the same tingling through the nerves as her voice, but with a bitter underlying the sweet, a bitter offensiveness, as one smells in blood. | Оно было сладостным, сладковатым, но в то же время действовало на нервы так же своеобразно, как и ее голос, но в этой сладости чувствовалась какая-то горечь, какая-то отвратительная горечь, присущая запаху крови. |
| I was afraid to raise my eyelids, but looked out and saw perfectly under the lashes. | Я боялся окончательно открыть глаза, но прекрасно все видел сквозь ресницы. |
| The girl went on her knees, and bent over me, simply gloating. | Блондинка встала на колени и склонилась надо мной в вожделении. |
| There was a deliberate voluptuousness which was both thrilling and repulsive, and as she arched her neck she actually licked her lips like an animal, till I could see in the moonlight the moisture shining on the scarlet lips and on the red tongue as it lapped the white sharp teeth. | Осмысленное сладострастие, и возбуждающее, и отталкивающее, было в том, как, изгибая шею, она склонялась все ниже и ниже, облизывая при этом рот, словно зверь; при свете луны я заметил ее влажные алые губы и кончик языка, которым она облизывала белые острые зубы. |
| Lower and lower went her head as the lips went below the range of my mouth and chin and seemed about to fasten on my throat. | Ее голова опускалась все ниже, и губы ее, как мне показалось, прошли мимо моего рта и подбородка и остановились над самым горлом. |
| Then she paused, and I could hear the churning sound of her tongue as it licked her teeth and lips, and could feel the hot breath on my neck. Then the skin of my throat began to tingle as one’s flesh does when the hand that is to tickle it approaches nearer—nearer. | Она замерла – я слышал влажный звук, рождаемый ее быстро снующим язычком, и ощущал жгучее дыхание на своей шее. Потом кожу стало покалывать и пощипывать. |
| I could feel the soft, shivering touch of the lips on the super-sensitive skin of my throat, and the hard dents of two sharp teeth, just touching and pausing there. | Тогда я почувствовал мягкое прикосновение трепещущих губ к обостренно чувствительной коже у горла и два острых укола. |
| I closed my eyes in a languorous ecstasy and waited—waited with beating heart. | Я закрыл глаза в томном восторге и ждал, и ждал с замирающим сердцем. |
| But at that instant, another sensation swept through me as quick as lightning. | Но в то же мгновение меня с быстротою молнии пронзило другое ощущение. |
| I was conscious of the presence of the Count, and of his being as if lapped in a storm of fury. | Я почувствовал присутствие графа; он был в бешенстве. |
| As my eyes opened involuntarily I saw his strong hand grasp the slender neck of the fair woman and with giant’s power draw it back, the blue eyes transformed with fury, the white teeth champing with rage, and the fair cheeks blazing red with passion. | Я невольно открыл глаза и увидел, как граф своей мощной рукой схватил женщину за ее тонкую шею и изо всей силы отшвырнул в сторону, причем синие глаза ее сверкали бешенством, белые зубы скрежетали от злости, а бледные щеки вспыхнули гневом. |
| But the Count! | Но что было с графом! |
| Never did I imagine such wrath and fury, even to the demons of the pit. | Не думаю, что даже демоны могут быть охвачены такой свирепостью, бешенством и яростью! |
| His eyes were positively blazing. | Его глаза определенно метали молнии. |
| The red light in them was lurid, as if the flames of hell-fire blazed behind them. | Красный оттенок их сделался еще ярче, как будто в них пылало пламя адского огня. |
| His face was deathly pale, and the lines of it were hard like drawn wires; the thick eyebrows that met over the nose now seemed like a heaving bar of white-hot metal. | Лицо его было мертвенно-бледным, а все черты лица застыли, будто окаменев; густые брови, и без того сходившиеся у переносицы, теперь напоминали тяжелую прямую полосу добела раскаленного металла. |
| With a fierce sweep of his arm, he hurled the woman from him, and then motioned to the others, as though he were beating them back; it was the same imperious gesture that I had seen used to the wolves. | Свирепо отбросив женщину от себя, он сделал движение по направлению к двум другим, как бы желая и их отбросить назад. Движение это было похоже на то, которым он укрощал волков. |
| In a voice which, though low and almost in a whisper seemed to cut through the air and then ring round the room he said:— | Голосом, низведенным почти до шепота, но который при этом словно раскалывал воздух и гулко отдавался по комнате, он сказал: |
| “How dare you touch him, any of you? | – Как вы смели его трогать? |
| How dare you cast eyes on him when I had forbidden it? | Как вы смели поднять глаза на него, если я вам это запретил? |
| Back, I tell you all! | Назад, говорю вам! Ступайте прочь! |
| This man belongs to me! | Этот человек принадлежит мне! |